Роджер громко рассмеялся.
— Если бы это только пришло мне в голову, дух моей бабки оттаскал бы меня за уши. Нет, — сказал он серьезно, — она хотела, чтобы я женился на дочери ее двоюродного брата, но девочка умерла. И я вырос, называя себя МакАльпином.
— Что? — изумилась Бронуин. Роджер выглядел удивленным.
— По брачному договору было установлено, что я должен стать МакАльпином, именно этого требовал ее клан.
— И вы бы так поступили? Я говорила сэру Томасу, что мой муж должен стать МакАрраном, но он заявил, что это невозможно, что ни один англичанин не сменит своего замечательного старого имени на варварское шотландское.
Глаза Роджера гневно блеснули.
— Ничего они не понимают! Проклятые англичане! Они думают, что только их обычаи правильны. Но ведь даже французы…
— Французы — наши друзья, — перебила Бронуин. — Они бывают у нас, а мы — у них. Они не уничтожают наши посевы и не воруют наш скот, как англичане.
— Скот! — Роджер улыбнулся. — А это интересная тема. Скажите, у МакГрегоров и сейчас такие же упитанные коровы?
— Клан МакГрегоров — наши враги.
— Совершенно верно, — улыбнулся он, — но разве от этого мясо их коров становится менее вкусным?
Она только пристально смотрела на него. МакГрегоры уже много столетий были врагами МакАрранов.
— Конечно, многое могло измениться со времен девичества моей бабки, — продолжал Роджер. — А в те времена любимым развлечением молодых людей были ночные набеги на скот.
Бронуин улыбнулась.
— Ничего не изменилось.
Роджер обернулся и щелкнул пальцами.
— Не желаете ли поесть, миледи? Повар сэра Томаса француз, и он приготовил нам настоящий пир. Скажите, вам когда-либо приходилось пробовать гранаты?
В ответ Бронуин лишь покачала головой, с удивлением наблюдая, как разгружают корзины и оруженосец Роджера раскладывает еду на серебряные блюда. Впервые в жизни она подумала, что англичанин может быть нормальным человеком, что он может и хочет изучить шотландские обычаи. Она взяла немного паштета, сделанного в форме розы, и положила его на лепешку. События этого дня стали для нее откровением.
— Скажите мне, лорд Роджер, а что вы думаете о клановой системе?
Роджер стряхнул крошки со своего расшитого золотом дублета и улыбнулся. Он был готов ко всем ее вопросам.
Бронуин стояла в комнате, где провела за последний месяц слишком много времени. Ее щеки все еще горели, а глаза сияли от утренней быстрой езды.
— Он не похож на других, — говорила она Мораг. — Говорю тебе, мы провели вместе много часов и говорили не переставая. Он даже знает несколько гаэльских слов.
— Не так уж трудно этому научиться, особенно здесь. Даже жители шотландских равнин знают гаэльский. — В устах Мораг это было самым сильным оскорблением. Для нее жители равнин были предателями, больше англичанами, чем шотландцами.
— Тогда как объяснить его слова? Бабка Роджера была шотландкой. Ты бы только послушала! Он сказал, что обратится к королю Генриху с петицией о прекращении грабежей со стороны англичан, что это принесет больший мир, чем похищение шотландских женщин для того, чтобы насильно выдавать их замуж.
Потемневшее от возраста, морщинистое лицо Мораг скукожилось, как гнилой орех.
— Ты уехала утром, ненавидя всех англичан, а возвращаешься, готовая преклонить колено. Ты слышала от него только слова. Действий ты не видела. Что сделал этот человек, чтобы заставить тебя поверить ему?
Бронуин тяжело опустилась на стул у окна.
— Неужели ты не понимаешь, я только желаю блага своему народу. Я вынуждена выйти замуж за англичанина, так почему бы не за того, который немного шотландец, по крови и по мыслям?
— У тебя нет выбора! — резко сказала Мораг. — Неужели ты не понимаешь, что ты большая награда? Молодые люди многое могут наговорить, чтобы залезть под юбку красивой женщине. А если эта юбка еще и расшита жемчугами, они шею свернут, лишь бы добиться своего.
— Ты хочешь сказать, он лжет?
— Откуда мне знать? Я видела его только мельком. А Стивена Монтгомери не видела вовсе. Как знать, не окажется ли его мать шотландкой? Может, он объявится тут с тартаном через плечо и с кинжалом на поясе.
— Не стоит на это надеяться, — вздохнула Бронуин. — Из тысячи англичан ни один не сможет понять мой клан так, как Роджер Чатворт. — Она поднялась. — Но ты права. Я буду терпелива. Может быть, этот Монтгомери — человек стоящий и верящий в шотландцев.
— Надеюсь, ты не питаешь излишних иллюзий, — сказала Мораг, — и Чатворт не внушил тебе слишком больших надежд.
Стивен скакал весь день и значительную часть ночи, прежде чем достиг замка сэра Томаса. И обоз и охрану он оставил далеко позади. Только его личные дружинники сумели выдержать этот темп. Несколько часов назад, на реке, они попали в бурю. И вынуждены были пробиваться через грязный поток, готовый вот-вот выйти из берегов. И теперь они стояли посреди двора, грязные и уставшие. У Стивена была рассечена бровь, и засохшая кровь придавала ему нелепый вид.
Он быстро спешился и бросил поводья своему измотанному оруженосцу. Замок освещался тысячью свечей, воздух был наполнен музыкой.
Стивен на секунду задержался в дверях, чтобы дать глазам привыкнуть к свету.
— Стивен! — позвал его сэр Томас, когда тот, шатаясь, двинулся дальше. — Мы очень беспокоились за тебя! Утром я уже собирался отправить своих людей на поиски.
Еще один человек появился чуть позади согнутого подагрой старика.
— Так это и есть пропавший жених? — улыбаясь, он осмотрел Стивена с ног до головы, обратив внимание на грязную, рваную одежду. — Но не все беспокоились, сэр Томас.
— А, — рассмеялся кто-то еще, — молодой Чатворт, кажется, прекрасно провел время в отсутствие жениха.
Сэр Томас положил руку Стивену на плечо и повел его из зала.
— Пойдем, мой мальчик. Нам нужно поговорить.
В большой, обитой дубом комнате, вдоль одной из стен, над длинным столом висела книжная полка. Скромную обстановку довершали четыре стула перед большим камином, в котором весело потрескивал огонь.
— Что там с Чатвортом? — немедля спросил Стивен.
— Сначала сядь. Ты выглядишь изможденным. Не хочешь ли поесть? Выпить?
Стивен сбросил подушку со стула орехового дерева и сел. Потом взял протянутый сэром Томасом кубок с вином.
— Мне очень жаль, что я опоздал. Моя невестка упала, и у нее был выкидыш. Она чуть не умерла. Я не обратил внимания на число и заметил это только три дня спустя. Я спешил изо всех сил.
Он снял кусок засохшей грязи с шеи и бросил его в огонь.
Сэр Томас кивнул.
