Клара объясняла себе это странное ощущение несколькими глотками выпитого шампанского и того обжигающего напитка из чаши.
Ее красавец кавалер остановился перед картиной, висевшей у основания широкой витой лестницы.
— Вот она.
Клара подняла глаза.
— Это же «Ночной кошмар»!
Она чувствовала, как джентльмен изучающее смотрит на ее лицо.
— Вы знаете наше искусство?
— Да, и еще я читала об этой картине. Я не подозревала, что она окажется такой…
— Какой же?
— Такой… — Осмелится ли она произнести это? Она смотрела на соблазнительно пышные формы прикрытой платьем груди спящей женщины, ее бессильно упавшую на пол руку. — Такой эротичной.
Она молча продолжала рассматривать детали: усмехающегося дьявола, светящуюся лошадь, появлявшихся из другого, нереального мира.
Она чувствовала взгляд блестящих зеленых глаз своего кавалера, наблюдавших за ней. Казалось, он хотел понять ее реакцию на эту картину.
Он наклонился к ней.
— Говорят, что она достигает темных глубин человеческого сознания.
Его горячее дыхание вызывало волны мурашек, пробежавших, как волна морского прилива, по всей левой стороне ее тела.
Когда она рассматривала картину, он беззвучно шевельнулся, за ее спиной, он стоял так близко, что это волновало ее больше, чем то, что было изображено на картине «Ночной кошмар». Ибо этот мужчина, стоявший позади нее, был живым, из плоти и Крови, красивым, дерзким и горячо дышал на ее влажную кожу.
— Боже, вы так милы, — прошептал он.
Не привыкшая к такой неприкрытой настойчивой лести, Клара едва не задохнулась.
— Благодарю вас.
— И вы пахнете земляникой.
Она повернулась, чтобы посмотреть на него, и не могла отвести взгляда от его маски, стараясь представить, как он выглядит без нее. Он, бесспорно, должно быть, самый красивый мужчина в Лондоне. Никто, кого она встречала в Нью-Йорке или Париже, не обладал такими очарованием и привлекательностью.
— Пойдемте со мной, дорогая, — тихо сказал он. Теперь он улыбался совсем как тот дьявол на картине.
Он взял ее руку и медленно отвел назад. Игривый блеск его глаз и то, как он смотрел на нее, словно она была самым прекрасным созданием на свете, покорили ее. Клара пошла за ним. Они обошли лестницу и двигались вдоль нее.
Вдруг сквозь туман опьянения она осознала с некоторым огорчением, что он уводит ее куда-то в темные уединенные уголки под лестницей.
В голове Клары звякнул тревожный колокольчик, но более сильная часть ее натуры, та, что хотела испытать то, что предлагал этот мужчина, как-то сумела заставить его замолчать.
Прислонившись к стене, мужчина притянул Клару к себе с такой силой, что ее грудь прижалась к его груди.
Клара затрепетала. Он что, собирается поцеловать ее?
Это был решающий момент ее жизни, когда испытанию подвергается все, что человек знает о себе, когда иллюзии рассеиваются и наступает прозрение. Кларе следовало бы остановить его. Следовало бы отступить назад или упереться рукой в его грудь и оттолкнуть его, но, увы, она этого не сделала. Она ничего не сделала, чтобы остановить этот уносящий ее поток, и даже не попыталась побороть переполнявшее ее желание. Ведь здесь никто их не увидит.
Ее еще никогда так не волновал мужчина. После двух лет добровольного подавления своих чувств, когда она пыталась быть принятой в строгое светское общество, Клара устояла перед искушением попробовать вкус свободы, ей хотелось броситься в поток, как бурной волне, прорывающейся сквозь дамбу.
Она смотрела в глаза этого человека и ощущала, как рушится ее вера в приличия.
Когда он поцеловал ее, его губы были еще полураскрыты в улыбке. Его язык проник в ее рот и заставил вскипеть кровь, разжигая в ней неистовое пламя. Клара покачнулась, не отрываясь от его губ и тела, полагая, что его сильные руки, обнимавшие ее, помогут ей устоять на внезапно подогнувшихся ногах.
«Господи Иисусе!» — думала она, когда он осторожно своей огромной рукой погладил ее шею и волна восхитительного постыдного наслаждения пробежала по ее спине.
Она должна была остановиться. Пора было прислушаться к голосу рассудка, но похотливое любопытство мешало этому.
Внутри ее нарастало сладостное ощущение желаний, которые возбуждали ее, такого ощущения она еще никогда не знала. Она не могла и представить, что лондонский бал окажется таким. Кларе казалось, что ей это снится. Или что она тонет.
— Ах! — вздохнул он, его дыхание коснулось ее щеки. — Это самый очаровательный поцелуй за… не помню, за какое время. Вы необыкновенная девушка.
Мужчина снова припал к ее губам долгим поцелуем, возбуждая все ее тело до самой глубины. Клара обхватила его шею и упивалась его горячим влажным ртом, пытаясь заглушить свою совесть, кое-как шевелившуюся где-то в уголке сознания.
Собравшись с силами, она на мгновение сумела оторваться от его губ.
— Сэр, я должна попросить вас…
— Пойдемте со мной наверх, — прошептал он ей на ухо. — И тогда просите у меня чего хотите.
— Наверх? — вырвалось у Клары.
Она отступила от него на шаг, но он не отпускал ее руку.
— Да, — ответил он с усмешкой. — Еще рано, любовь моя. Сомневаюсь, что все комнаты заняты.
— Все комнаты? Заняты? — Неожиданно ей стало страшно.
— Если мы собираемся уходить, то надо идти сейчас. В холле слишком много людей. Все уголки уже заняты.
Он отошел от стены, чтобы забрать с собой Клару, как будто был полностью уверен, что она последует за ним, как будто это их маленькое свидание было вполне в порядке вещей.
С самого начата у Клары было чувство: что-то не так с этим балом; но она не знала, что ей делать. Она надеялась, что приедут София с Джеймсом и все объяснят ей. Теперь необходимость действовать давила на нее, как будто ей на голову поставили пианино.
— Сэр, я думаю, вы, должно быть, приняли меня за кого-то другого. Я просто не могу…
— Почему же, любовь моя? Вы же здесь, не правда ли? И мы, кажется, довольно успешно достигли взаимопонимания.
С горьким сожалением она поняла, что ей следовало раньше прислушаться к своим инстинктам. Происходило что-то очень странное.
— Здесь? Где именно «здесь»?
Он долго пристально смотрел на нее, затем выражение его лица изменилось. Он помрачнел.
— Вы не знаете, где находитесь?
— Боюсь, что не знаю. Я была бы признательна, если бы вы просветили меня.
Вся теплота и соблазн, исходившие от него всего несколько секунд назад, исчезли из его голоса, как капля воды, упавшая на раскаленную плиту. У Клары сжалось сердце.
