— Он держал меня у себя насильно. Паша нахмурился:
— Ты была его пленницей?
— Заложницей, — ответила она с горечью.
— Но почему?
Ее история была довольно запутанной. Беатрикс задумалась, не зная, стоит ли посвящать случайного знакомого в подробности своей жизни.
— Зная Ланжелье, могу предположить, что из-за денег, — изрек Паша.
— Конечно, из-за денег. — В ее голосе прозвучало нескрываемое отвращение.
— Значит, он был еще подлее, чем я мог себе представить, — пробормотал Паша себе под нос. — Он что, пользовался услугами еще и других женщин?
— Нет! — У нее на лице отразилось неподдельное изумление. — Вы меня неправильно поняли. Я никогда не была его любовницей. Он просто хотел завладеть наследством моего сына.
— Он ваш родственник?
Интимная связь с племянницей даже для Ланжелье представлялась чем-то вроде извращения. Несмотря на ее клятвенные заверения, Паша не мог поверить, что женщина не была любовницей мужчины, в чьей постели ее обнаружили в костюме Евы.
Беатрикс вздохнула и на мгновение отвернулась.
— Это дело носит очень личный характер, — пролепетала она, подняв на него глаза.
— В таком случае у нас тоже произошла личная встреча. А меня трудно повергнуть в шок.
Под его испытующим взглядом Беатрикс густо покраснела.
— Он держал мою одежду под замком.
— Неужели? — пробормотал Паша. — Всегда?
— Нет, нет. Не совсем так, — торопливо ответила она, почувствовав в его голосе скрытый намек. — У меня оставался халат.
— Но не в тот момент, когда я тебя увидел, — заметил он спокойно, скорее констатируя факт, чем упрекая ее.
Но ради собственного спокойствия она сочла необходимым объяснить:
— Я собиралась ложиться спать, когда Ланжелье влетел в мою комнату, спасаясь от своего преследователя.
— Правда?
— Правда. Я ненавидела его. Как и все вокруг. — Беатрикс прикрыла глаза, чтобы прогнать кровавую картину. — Он сказал, что у него есть семья и что я могу остановиться у них, пока адвокат будет работать над моим делом, — продолжала она.
«Какая же она доверчивая, — подумал Паша, — как школьница, приехавшая в Париж на экскурсию. Воплощенная наивность».
— Я никогда не была его любовницей. — При этой мысли Беатрикс содрогнулась. — Чтобы сохранить достоинство, я уступила ему часть своего наследства.
— Ты девственница? — Он вопросительно посмотрел на нее из-под темных ресниц. Ее возбуждение, которое он уловил некоторое время назад, свидетельствовало об обратном.
Она еще больше смутилась, но тут же взяла себя в руки и спокойно произнесла:
— У меня есть сын.
Конечно. Она уже упоминала об этом.
— Выходит, Ланжелье хотел присвоить себе наследство твоего мужа?
— Нет.
Паша постарался скрыть свое изумление.
— Понятно.
— По поводу наследства ведется спор.
— Семья отца сопротивляется.
Обычная ситуация при рождении внебрачного ребенка. Она кивнула:
— Я вдова.
Значит, она была замужем, но не за отцом своего ребенка. Что ж, такое порой случается.
— Моя сестра тоже недавно овдовела, — вставил Паша вежливо, но это замечание осталось без внимания, и он добавил: — Весьма сожалею.
— Не стоит. Мой муж был горьким пьяницей.
«Дама полна сюрпризов, — подумал Паша, — и, судя по всему, пренебрегает условностями». Эта мысль его обрадовала.
— Я бы не стала вам все это рассказывать, но, учитывая сложившиеся обстоятельства…
— Это объяснение все ставит на свои места. И позвольте вас заверить, что ваши откровения не станут достоянием гласности. Я не могу представить…
— Я должна кое в чем признаться.
Ожидая услышать более правдивое повествование о ее отношениях с Ланжелье, он прищурился. Вряд ли Ланжелье не вынуждал ее делить с ним постель. Ведь эта женщина просто неотразима.
— Я рада, что Ланжелье мертв, — произнесла она не без смущения. — Ничего не могу с собой поделать. У меня такое чувство, будто это карающий ангел явился в образе убийцы, чтобы спасти меня. — В ее фиалковых глазах отразилась мольба. — Вы считаете меня сумасшедшей?
— Конечно, нет. Карающий ангел должен был явиться к Ланжелье гораздо раньше.
— Знаете, он никогда бы меня не отпустил. С каждым днем я все больше и больше в этом убеждалась. Я не склонна верить в мистику, но в данном случае уверена, что убийство Ланжелье и ваше внезапное появление — все это ниспослано мне свыше.
— Ничего сверхъестественного, — возразил Паша с легкой улыбкой. — Мы тоже прибыли с целью возмездия. Моя сестра попала под чары Ланжелье, и мы с отцом хотели предложить ему подыскать себе другую жертву.
— Я рада, что вы пришли, — просто сказала она. — И не важно, что привело вас туда. Я благодарна вам за все, что вы для меня сделали.
— Всегда к вашим услугам, — пробормотал Паша. — Едва ли мы могли оставить женщину в…
В этот момент вошел слуга с шампанским.
— Оставь его, Жюль. — Паша встал с кресла, чтобы забрать у него ведерко со льдом. — Мы сами справимся. Ага, еще бутылки, если нам не хватит. — Он благодарно кивнул мажордому и, поставив ведерко на стол, поднял на женщину глаза. Дверь за слугой с тихим щелчком притворилась. — Как все-таки вас зовут?
— Беатрикс.
Занятый пробкой, он на миг прервал свое занятие.
— Вы не похожи на Беатрикс.
— Как раз именно так и выглядит Беатрикс, — возразила она с улыбкой. — Но меня в семье зовут Трикси.
— Ясно. Я так и знал, что у вас должно быть другое имя Трикси вам идеально подходит.
— А Паша — вам.
Это было ее первое личное замечание в его адрес. Он почувствовал воодушевление.
— Мои дедушка и бабушка по материнской линии были русскими.
— Как экзотично! Моя семья родом из Кента. Была, — поправилась Трикси тихо. Она никак не могла свыкнуться с мыслью, что их больше нет на свете. Это случалось в такие моменты, когда ей приходилось решать множество проблем и когда она находилась вдали от дома, где все напоминало об их уходе.
— А мои родные живут в настоящее время в Париже. Сегодня вы видели моего отца. — Паша протянул ей бокал. — За дальнейший успех всех ваших предприятий, — провозгласил он тост.
— Я предпочла бы отказаться от своих предприятий, — заметила Трикси с печальной улыбкой. — Жду не дождусь возможности вернуться домой, к сыну.
Разговор постепенно перешел на детей. Паша сообщил, что у него четверо младших братьев и сестер, самому меньшему — пятнадцать лет. Трикси сказала, что ее сыну недавно исполнилось четыре года. Рассказывало нем, о его любимых занятиях, о его пони, она улыбалась. Потом они поделились воспоминаниями о тех пони, которые были в детстве у каждого из них, и он получил отдаленное представление о ее прошлом. Единственный ребенок в семье сельского дворянина, благородная Беатрикс Гросвенор провела идиллическое детство в Кенте. Однако ни мужа, ни отца ребенка она ни разу не упомянула, и расспрашивать ее о них он не собирался. Когда разговор коснулся денег, необходимых ей для возвращения в Англию, она извинилась, что обманула его.
