Черные, цвета воронова крыла, волосы Эрики стали белыми от муки. Мука попала ей в рот, и Эрика, едва не задохнувшись, принялась энергично отплевываться. Остановившись, чтобы отряхнуть платье, она почувствовала на себе чей-то взгляд, да так и замерла: на нее похотливо смотрели трое угрюмых мужчин, по виду портовых рабочих. Эрике уже приходилось видеть людей такого рода – отъявленных головорезов. Эти отбросы общества в нерабочее время всегда не прочь были выпить и покуражиться.
– Что за милашка нам попалась, – закудахтал один из них. – А почему ты вместе со всеми остальными чванливыми аристократами не маршируешь по улице за королем и его холуями? – В глазах его заплясал дьявольский огонь. – Может, ищешь развлечений получше, а?
Один из троицы протянул к ней руку, и Эрика, резко отпрянув, пробормотала парочку фраз по-французски, надеясь, что недостойные любители острых ощущений примут ее за иностранку и не станут к ней приставать.
– Похоже, нам попалась настоящая французская графиня, – хихикнул Этан Моррис и потянулся рукой к розе, пришпиленной к корсажу платья.
Такого Эрика стерпеть не могла. Пронзительно вскрикнув, она вцепилась своими острыми ноготками в лицо насильника. Этан завопил от боли и отскочил, прижимая руку к окровавленной щеке. Тогда на Эрику попытался наброситься Денби Элдвин, но девушку уже нельзя было застать врасплох. Она изо всех сил ткнула кулаком в его щербатый, нагло ухмыляющийся рот, и Денби, вытаращив от изумления глаза, зашатался и едва удержался на ногах.
И вот во второй раз за сегодняшний вечер, на протяжении всего одного часа, Эрике пришлось, подхватив юбки, пуститься наутек. Расталкивая прохожих, она неслась по улице, а проклятая троица мчалась за девушкой по пятам, осыпая ее непотребными ругательствами.
Пригнувшись, чтобы ее не было видно в толпе, Эрика распахнула первую попавшуюся по дороге дверь и, спрятавшись за кресло, стоявшее у дверей, огляделась. Интересно, где это она очутилась? Через секунду ей все стало ясно. Кресла, обтянутые красным плюшем, огромная хрустальная люстра, свисающая с высокого потолка и украшенная обнаженными женскими фигурками… Это бордель.
Осторожно, не спуская глаз с входной двери, Эрика выбралась из-за кресла… И – о ужас! Мимо двери, к счастью, не глядя по сторонам, медленно прошествовала незабвенная троица. Пока негодяи не успели обнаружить ее, Эрика пулей взлетела вверх по лестнице и столкнулась с каким-то мужчиной, нетерпеливо расхаживающим по тускло освещенному холлу.
– Pardonnez-moi, monsieur,[2] – запыхавшись, проговорила девушка. Она бросила обеспокоенный взгляд на входную дверь и с ужасом обнаружила, что отделаться от преследователей ей так и не удалось: те вошли в гостиную.
– Внизу меня поджидают трое мужчин, и я…
Взглянув незнакомцу в лицо, Эрика остолбенела – таких блестящих изумрудно-зеленых глаз ей еще никогда не доводилось видеть. Все, что она собиралась сказать, тут же вылетело у нее из головы.
Данте Фаулер насмешливо смотрел на чумазую красавицу, с ног до головы обсыпанную мукой. Ее растерзанное платье держалось на честном слове.
– Это меня не удивляет, – пробормотал он.
Прождав с четверть часа, когда хозяйка борделя пришлет в его комнату какую-нибудь из своих девочек, Данте почувствовал, что терпение его иссякает. Он и не догадывался, что все девочки вместе со своими клиентами отправились смотреть парад. И теперь, видя перед собой создание дивной красоты, решил, что ждать стоило. И в самом деле, розовощекая красавица в шелковом платье, расшитом золотом, у кого угодно способна была вызвать желание. Глубокое декольте являло взору нежную кожу цвета густых сливок, а голубые глаза и черные волосы, пусть даже обсыпанные мукой, неумолимо притягивали к себе. Лебединую шею незнакомки обрамляло бриллиантовое ожерелье, мерцавшее в тусклом свете. Дорогой подарок. Должно быть, какой-нибудь постоянный клиент расщедрился, решил Данте, ощупывая жадным взглядом обольстительную фигуру девушки.
Распахнув дверь комнаты, в которой провел целых пятнадцать минут в ожидании, Фаулер жестом пригласил красотку войти. Та глянула вниз: злодеи, похоже, и не думали уходить, все шастали по гостиной. И Эрике ничего не оставалось делать, как проскользнуть внутрь.
Обернувшись, чтобы поведать незнакомцу о своих несчастьях, Эрика внезапно почувствовала, что не в состоянии произнести ни слова. Стоявший перед ней мужчина был необыкновенно хорош собой. Загорелое лицо, смуглая кожа, высокий лоб, прорезанный глубокими морщинами. На щеках очаровательные ямочки. Жесткие вьющиеся волосы обрамляли лицо, а густые темные ресницы – огромные зеленые глаза, которые так и тянули Эрику к себе, не давая опомниться. Их живительный огонь действовал на нее каким-то странным образом.
Своими тонкими пальцами незнакомец провел по обшитому кружевом корсажу платья, потом они скользнули в глубокую ложбинку между грудями, и Эрика, почувствовав, что слишком много ему позволяет, пришла в себя и в испуге отпрянула. Однако прикосновение его руки оказалось необыкновенно сладостным. Оно вызвало в душе Эрики целую гамму сложных ощущений, совершенно не похожих на те, которые она испытывала, когда до нее дотрагивался Сэбин и когда ее бесцеремонно хватали те трое негодяев, что расхаживали сейчас внизу в гостиной.
Данте удивленно вскинул темные брови. Его чувственные губы тронула нежная улыбка, а своенравная рука, скользнув по плечу незнакомки, обвилась вокруг ее шеи. Он притянул голову девушки к своему лицу.
– Ты испугалась этой неистовой толпы, cherie?[3] – спросил он сочным баритоном, и при звуке его голоса у Эрики отчего-то подкосились ноги.
– Oui,[4] – прошептала она.
Взгляд изумрудных глаз незнакомца по-прежнему не отпускал, и Эрике ничего не оставалось, как смотреть на него, недоумевая, почему этот человек возымел над ней столь странную власть. Никогда еще не было такого, чтобы при одном взгляде на мужчину Эрику кидало то в жар, то в холод.
– Понимаю, почему мужчинам, которые сейчас топчутся у двери, не терпится до тебя добраться. – Данте провел рукой по щеке девушки. – И все-таки, думаю, ты стоишь того, чтобы тебя ждать, – проговорил он и снял с ее лица маску.
Девушка плохо понимала, на что намекает этот прекрасный незнакомец. Большую часть этого злосчастного вечера на нее орали, ее дергали и бесцеремонно хватали. Ласковая, обезоруживающая улыбка мужчины, его нежные прикосновения вызвали у Эрики ложное чувство безопасности. Она, которая всегда стремилась к независимости и всеми силами боролась за нее, после всего пережитого за вечер почувствовала необычное желание: чтобы ее утешили. Девушке захотелось, чтобы незнакомец крепко обнял ее, прижал к себе, и тогда бы все ее страхи мигом улетучились.
