— Но я де Клар, — напомнил Глостер.
Ричард Корнуэльский, с любовью посмотрев на пасынка, покачал головой:
— Таковы твое имя и титул, но по крови ты Плантагенет. Мой первенец, мой настоящий сын. Как думаешь, почему твоя мать, моя возлюбленная Изабелла, назвала тебя Ричардом?
Глостер потрясенно взирал на него. Да… пожалуй, это объясняет многие загадки его детства. Он унаследовал прославленные гордость и вспыльчивость Плантагенетов.
— Почему ты держал это в тайне? — хриплым от нахлынувших чувств голосом выдавил он.
— Твоя мать была женой Гилберта де Клара. Я не мог навлечь бесчестье на нее и на тебя, Ричард. Не хотел, чтобы тебя называли королевским ублюдком. Когда де Клар погиб в бою, ты унаследовал его титул и стал графом Глостером.
Ричард налил вина себе и сыну и поднял кубок в безмолвном тосте.
— Король приказал мне собрать малый совет, состоящий из меня, тебя и верховного судьи Боуна, — продолжал Ричард Корнуэльский. — Мы созовем на него баронов, верных короне. Необходимо закрыть ворота Лондона для Симона де Монфора и его сообщников, а также воспрепятствовать открытию сессии парламента. Если Монфор не отступит, это означает войну.
— А как насчет лорда Эдуарда?
— Наш долг — рассорить его с де Монфором. Я уже сказал принцу, что Генрих сделает своим наследником Эдмунда, а королева привезла невесту принца, Элеонору Кастильскую, чтобы заманить его обратно в лоно семьи.
— Насколько я знаю Эдуарда, его не возьмешь ни угрозами, ни подкупом.
— Но он умен, и ему нужны деньги. Я послал за ним соглядатаев. Сегодня принц узнает, что в Лондон ему нет доступа и он отрезан от своих людей, размещенных в Тауэре. Когда Эдуард увидит, что многие бароны остались нам верны, а за спиной Генриха стоит войско из трехсот французских наемников, он задумается и взвесит шансы. Я рассчитываю на его ненасытные амбиции, присущие всем Плантагенетам.
— Ты забываешь о всеобъемлющем честолюбии и магнетизме личности де Монфора.
— Ни на минуту, Ричард. Раньше или позже Эдуард поймет, что у страны должен быть только один правитель.
Лорд Эдуард и сэр Роджер выехали из Нижнего двора Виндзора, не заметив всадника, ожидавшего в тени Комендантской башни.
— Поедем прямо в Дарем-Хаус, — решительно велел Эдуард. — Потом захватим Гарри, если он еще дышит. Ну а Вестминстер оставим напоследок. Королева, вне всякого сомнения, держит Элеонору именно там, и я намереваюсь забрать свою жену в Виндзор.
Они проехали едва ли не половину пути, и Роджер услышал топот копыт в отдалении. Когда они приблизились к поселку Вестминстер, звук словно приблизился и стал громче.
— По-моему, нас преследуют, — предостерег он Эдуарда. Они тут же сменили направление и, свернув к реке, спрятались за старую дворцовую стену.
Эдуард схватился за узду лошади, а де Лейберн ловко стащил подъехавшего всадника с седла и приставил к его горлу кинжал.
— Говори, если не хочешь отправиться на тот свет!
Маленький жилистый человечек съежился от страха и обмочился.
— Ты шпион де Монфора? — рявкнул Эдуард.
Ощутив теплую струйку крови, ползущую по шее, мужчина лихорадочно закивал. Конь, которого удерживал Эдуард, словно обезумев, встал на дыбы. Подкованные копыта молотили над их головами, и рыцари отпрянули. Соглядатай воспользовался этим, чтобы броситься в Темзу и исчезнуть из вида.
—. Следовало сразу прикончить сукина сына, — выругался Род, сунув клинок в ножны и придерживая коней, пока Эдуард усмирял перепуганное животное. — Жаль, что мы не взяли оруженосцев!
— Отведем клячу в Дарем-Хаус и спросим, кому она принадлежит. Кровь Христова, неужели де Монфор мне не доверяет?
— Он слишком мудр, чтобы доверять вам, господин.
Они благополучно прибыли в Дарем-Хаус, и Эдуард поинтересовался у конюха, принявшего поводья:
— Чья эта лошадь? Она из твоей конюшни?
— Трудно сказать, лорд Эдуард.
— Какой же ты конюх, черт возьми, если не узнаешь собственного коня?
— Простите, лорд Эдуард, но из Кенсингтона привели столько скакунов, что я до сих пор не могу отличить одного от другого.
— Даже чертовым конюхам приказано держать рот на замке, — заметил Эдуард.
Однако когда Симон де Монфор вышел навстречу царственному гостю, тот ни словом не упомянул о неприятном инциденте. Они проследовали за хозяином в зал, где леди Элеонора предложила мужчинам еду и вино. Она поцеловала племянника и осведомилась у Роджера о здоровье Розамонд.
— Я оставил ее… несколько взволнованной, госпожа.
Элеонора рассмеялась:
— Твоя жена, похоже, еще не привыкла к узде и все норовит закусить удила!
Род поцеловал руку Деми. Та явно расстроилась из-за отсутствия подруги.
— Почему вы не привезли Розамонд, сэр Роджер?
— Дорогая, — вмешалась ее мать, — мужчины собрались, чтобы обсудить важные дела. Нам следует поскорее удалиться и оставить их одних.
— Я передам письмо Розамонд, — с улыбкой пообещал Род.
На щеках Деми появились задорные ямочки.
— Спасибо, господин.
Дождавшись, пока за женщинами закрылась дверь, Симон спросил:
— Что сказал вам Ричард Корнуэльский?
— Заявил, что никакой сессии не будет, но я объяснил ему, что вы не собираетесь уступать и, как неоспоримый предводитель баронов, будете правы. И что я добавил свою подпись к Оксфордским провизиям.
— А он?
— Ответил, что мой отец просил папу освободить его от клятвы. Я возразил, что провизии объединят, а не разделят Англию.
— Ричард скрыл от тебя правду. Генрих уже получил папскую буллу и спешит домой. Сейчас он, должно быть, в Дувре.
Эдуард подумал о своем брате Эдмунде, командующем Дуврской крепостью.
— Когда приедет король, обещаю поговорить с ним. Уверен, сумею убедить его в необходимости соблюдать провизии. Мой отец не желает войны. Он всегда отступал, стоило баронам бросить ему вызов, а если к их голосам присоединится и мой, он скорее всего образумится.
— А если нет, Эдуард?
— В таком случае Англии пора сменить повелителя. Стране нужен сильный монарх, который никогда не выкажет слабости. Англия — мое наследие.
Роджер де Лейберн затаил дыхание, жалея, что Эдуард так поспешно открыл карты. Граф Симон спокойно ответил:
— Я реалист. Возвращение короля расколет баронов. Я составляю список тех, на кого могу рассчитывать.
Эдуард и Роджер прочли список. Первым стояло имя Симона де Монфора, графа Лестера. За ним шли маршал Байгод, граф Норфолк; де Уоррен, граф Суррей; Джон де Вески, граф Нортамберленд; два воинственных епископа, Эли и Вустер, и три приграничных барона, Клиффорд, Хей и Монтгомери.
— Вы забыли Ричарда Глостера и Гарри, — напомнил Эдуард.
