Глядя, как Дарина спускается по лестнице, поджидавший ее в холле Винсент издал нечто среднее между одобрительным хмыканьем и восторженным воплем. Лорд Рэнси исполнял роль посаженого отца. Крутившийся тут же Алекс в новом праздничном костюмчике разинул рот при виде будущей мачехи.
– Ух ты!
– Александер, настоящие джентльмены не говорят «Ух ты!». – Винсент склонился к руке Дарины. – Настоящие джентльмены говорят вот что: леди, вы прекрасны, как богиня. Мне даже жаль отдавать вас Иэну. Ну шучу, шучу.
– И вам доброго утра, Винсент. – Дарина улыбнулась Алексу, который, кажется, полностью оправился от потрясения, вызванного встречей с Джоном. К счастью, в тот момент, когда Вине выстрелил, Алекс на Джона не смотрел. И хорошо, незачем ему такое видеть. – Здравствуй, Алекс. Ну что, ты готов нести мой шлейф?
– Конечно! – Александер подошел к делу со всей серьезностью. Дарина подозревала, что когда наследник Иэна вырастет, то будет покорять девушек именно таким сосредоточенно-джентльменским выражением лица. Винсент предложил Дарине руку, она благосклонно приняла ее, и они двинулись в часовню.
– Иэн сегодня вскочил ни свет ни заря, – сообщил Вине.
– Как он?
– Держится. – Винсент помолчал, потом тихо сказал: – Спасибо вам, леди Дарин. Я давно не видел его таким счастливым.
– Перестаньте немедленно, иначе я разревусь, а это никуда не годится.
– Мне сказать какую-нибудь гадость? – ухмыльнулся лорд Рэнси.
– Определенно, цинизм вам больше идет, чем сентиментальность. Продолжайте в том же духе.
– Слушаю и повинуюсь, моя госпожа.
И вот – двери часовни распахнуты, горят свечи, и у алтаря ее ждет тот человек, которого Дарина ждала всю жизнь и с которым проживет... сколько? Несколько часов, дней, лет? Но каждое мгновение будет счастливым.
Иэн был великолепен в черном костюме и ослепительно белой рубашке. Он протянул руку, сверкнувшую созвездием фамильных перстней, и пальцы Дарины скользнули в его ладонь. Вот так, правильно. И навсегда.
Кроме нее, Иэна, Алекса и Винсента – и, разумеется, священника – в часовне никого не было. Сюда не могло вместиться много народу, и гостей решили не созывать.
Огоньки свечей вздрагивали. Глядя в лицо отца Майкла, личного духовника герцогской семьи, с которым познакомилась только вчера, Дарина слушала то, что он говорит, и почти не слышала. Главными были даже не ответы на вопросы, главное было – что Иэн сжимает ее руку, и теперь он никуда не денется. Надо молиться, надо верить, что Бог поможет. Все будет хорошо.
– Валериан Иэн Рив, герцог Риверфорт, берешь ли ты в жены эту женщину? Клянешься ли ты быть с ней в горе и в радости, в богатстве и в бедности, пока смерть не разлучит вас?
–Да.
«Даже смерть не разлучит нас», – сказали Дарине его глаза.
– Дарина Литгоу, берешь ли ты в мужья Валериана Иэна Рива, герцога Риверфорта? Клянешься ли ты...
–Нет.
Дарина не могла обернуться целую долгую секунду. А когда обернулась, увидела то, о чем помыслить не смогла бы никогда: Герберт стоял в дверях часовни, направив дуло пистолета в голову Иэну.
Лицо Винсента застыло мраморной маской, Иэн же остался невозмутим.
– Герберт, что с вами?
– Вы на ней не женитесь, Риверфорт. Никогда.
– Герберт, что вы делаете? – с ужасом спросила Дарина.
– Избавляю вас от брачных уз, – губы врача искривились. – Советую вам отойти подальше, леди, чтобы кровь не запачкала ваше великолепное платье.
– Мне кажется, вам нужно объясниться, Герберт, – заметил Винсент. Он, как и Иэн, сохранял спокойствие. Алекс затравленно переводил взгляд с отца на врача.
– Папа...
– Молчи, Алекс.
Герберт нервно откинул волосы, падавшие на лоб. Видно было, что он на взводе.
– Я ничего вам объяснять не буду. Вы, Риверфорт, отсюда живым не выйдете. Только сначала подпишете дарственную на имя Аскотта.
– Гм. – Винсент скривился. – Так вот почему дорогой кузен Джон расхаживал по герцогскому особняку, как по собственному дому. Это вы его проводили!
– Да, я! Я! Если хотите знать... – Глаза Герберта лихорадочно блестели, Дарина не могла понять, что с ним такое. Болен? Вполне возможно. Помешан. В здравом уме творить такое невозможно. – Если вы хотите знать, я отвечу. Вы сильно упростили бы всем жизнь, герцог, если бы сразу отдали Джону Аскотту то имение. А сейчас вы проиграете гораздо больше из-за своего глупого упрямства.
Иэн нахмурился:
– Но, Герберт, я вас не понимаю. Что вам предложил Аскотт, зачем вы это делаете? Джон в тюрьме, к чему это бессмысленное выступление?
– Если вы умрете, Джон станет опекуном герцога. Как думаете, как скоро он выйдет на свободу?
– Джон никогда не получит опеки. Вчера утром мы завершили процесс передачи опекунских прав, я написал новое завещание. Оно заверено и хранится там, где вам его не достать. Опекунами Алекса, настоящего герцога Риверфорта, в случае моей смерти станут Винсент и Дарина. – И неожиданно Иэн рявкнул: – Дайте сюда пистолет!
Винсент протянул руку – он стоял ближе. Дарина со страхом смотрела на Герберта. Господи, что этот человек делает, зачем?! И если он велел ей отойти, значит, ее убивать он не собирается? Что, если загородить собой Иэна?..
– Нет, – замотал головой врач. – Нет! Вам все равно долго не жить, герцог, я позаботился. Но и на ней вы не женитесь. Нет!
– Что значит «я позаботился»? – услышала Дарина собственный холодный голос.
Герберт засмеялся.
– Да, у него опухоль в голове, как удачно. Но он мог жить еще долго, очень долго. Непрогнозируемо. А я не мог... мы не могли...
– Индийское снадобье. – Озарение было подобно вспышке. – Вы давали ему сильнодействующий наркотик, который толкал Иэна прямиком в могилу!
– Мы решили – рано или поздно, и лучше раньше, чем позже... Теперь все. Теперь он зависит, как и... – Герберт осекся и дернул рукой: Винсент сделал полшага в сторону. – Не двигайтесь, лорд Рэнси!
– Его приступы – это ваших рук дело? – Своего голоса Дарина не узнавала.
– Да. Но это не важно. Теперь не важно. Отойдите, я его застрелю.
– Да я вас собственными руками удушу, если вы это сделаете!
– Простите, – ухмыльнулся Герберт. – Поздно.
И нажал на курок.
Сумерки были красивого синего цвета, как дорогой атлас. Они проникли через окно и заполонили спальню, но никто не стремился зажигать свечи, и слуг не звали. Дарина сидела в кресле, сжимая руку Иэна, и смотрела на него, почти не отрываясь.
Винсент расположился в соседнем кресле. Дарина в первый раз видела, чтобы человек был бледен как полотно. Вине почти не двигался и говорил тихо и медленно:
– Мы могли бы догадаться, но мы не догадались.
