По щекам Холли покатились слезы, но она быстро смахнула их, не желая проявить слабость.
– Я никогда не переставала любить тебя, Скотт Колтер, но ты отвернулся от меня, как эгоистичное и бесчувственное чудовище! – Она направилась к двери. – Надеюсь больше никогда не видеть тебя.
Скотт стиснул ее в объятиях, опустил на койку и лег рядом с ней.
– Прости, Холли, я очень сожалею, что так вышло. Многое из того, что ты сказала обо мне, – правда, но кое–чего ты не знаешь. – Он вздохнул. – А сейчас мы с тобой хотим одного…
Его огонь воспламенил Холли. Ничто уже не могло остановить их, ибо самой судьбой эти люди были предназначены друг другу.
Над морем поднялась огромная луна, и вода сразу засеребрилась. Холли и Скотт стояли у поручней. Дул легкий ветерок. Голова девушки лежала на груди полковника.
– Ты счастлива? – тихо спросил он.
– Я никогда не знала, что такое возможно, и даже не мечтала об этом. Вот если бы только мама поправилась! По–моему, она слабеет. Я вижу, что ей хуже, чем неделю назад, хотя она ни на что не жалуется.
Скотт крепко обнял Холли.
– Я никогда не слышал о болезни Брайта, но боюсь, ничего хорошего ждать не приходится.
Девушка вздрогнула.
– Я хочу довезти ее домой, Скотт. Когда мы вернемся в Виксбург?
– Через два–три дня.
Первую ночь они проговорили до рассвета. Холли рассказала, как Роджер принудил ее к браку, но умолчала об унижениях и мучениях, которым он подвергал ее. Она не хотела даже вспоминать об этом.
Скотт поведал ей о своем секретном поручении.
– Почему ты не сказал мне раньше? – удивилась Холли. – Ты же знал, по какой причине эти мерзавцы хотели вышвырнуть меня с моей земли! Роджер убедил меня, что во всем виноват бедняга Джарвис. Он обвинил его даже в убийстве Салли и Нормана. Зачем ты скрывал это?
– Ты подвергалась опасности. Я не мог рисковать ни расследованием, ни тобой.
Вернувшись в Виксбург, Скотт и Нэйл собирались взять нескольких солдат и схватить Роджера, как только он появится. Внезапно Скотт сказал:
– Я не прошу у тебя прощения за то, что произошло между мной и Лайзой Лу. Но поверь, что никакого насилия не было. Вообще же нам лучше забыть о прошлом.
«Да, – глядя на море, думала Холли, – все это в прошлом. Важно то, что у нас с ним сейчас. Я хочу стать единственной женщиной, которую он желает».
– Я знаю, о чем ты думаешь. – Скотт улыбнулся. – Ревнуешь? Не надо. Мне нужна только ты, и я докажу это.
Он отвел ее в каюту, запер дверь и заставил забыть обо всем на свете.
Расстегивая пуговки на ее платье, Скотт нежно касался губами и языком груди девушки. В ней вспыхнула страсть и, отдавшись его ласкам, она закрыла глаза. Скотт отнес обнаженную Холли на койку и быстро разделся.
Она смотрела на него, наслаждаясь видом этого совершенного мужского тела. Увидев набухшую плоть, Холли нетерпеливо потянулась к нему, но Скотт покачал головой:
– Ты мне столько даешь, любимая! Сегодня я хочу доставить тебе наслаждение.
Он широко развел ей бедра и опустил голову. При первом же прикосновении его языка она смущенно пробормотала:
– Скотт, нет, пожалуйста, не надо!
– Нет, сегодня ночью ты моя, и я буду делать с тобой все, что хочу. Я мечтаю вкусить сладость твоего тела, целовать тебя всю, ощущать твою любовь. Расслабься, малышка, и прими то, что я предлагаю тебе.
Сначала в ней что–то запульсировало, затем словно взорвалось. Такого сильного взрыва чувств она никогда еще не испытывала. Изогнувшись, Холли вцепилась в спину Скотта и застонала. Он же продолжал ласкать ее нежно и страстно.
– О Скотт, я больше не могу!
Однако он опять довел ее до исступления. Обессиленная Холли с трудом оттолкнула Скотта и, склонившись над ним, обхватила его плоть губами. Он задрожал от наслаждения, потом положил Холли на спину и быстро вошел в нее…
Потом они лежали рядом, тесно прижавшись друг к другу.
– Ты поняла, что мне нечего дать другой женщине? Я хочу и люблю только тебя, Холли.
Войдя в каюту матери и увидев нетронутый завтрак, Холли нахмурилась:
– Ты слаба, потому что ничего не ешь, мама. Я попросила сварить тебе яйца, а ты и не прикоснулась к ним.
– О Холли! Ты сияешь от счастья! – воскликнула Клаудия. – Неужели кто–то пробудил в твоем сердце любовь? Кто же твой избранник? – Она приняла глубокомысленный вид.
Холли вспыхнула. Неужели по ней заметно, что она всю ночь занималась любовью? Не может быть! Просто мать невозможно провести. Девушка потупилась:
– Тебе кажется. Просто мне захотелось подышать свежим воздухом, я вышла из каюты и…
– Не надо.
– Не надо? – удивилась Холли.
– Не надо меня стесняться. Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Почему бы тебе не признаться, что ты и полковник Колтер любите друг друга?
Внезапно Холли ощутила потребность поведать матери все. Она заплакала:
– Да, мама, я люблю его, и он любит меня. Я даже не представляла себе, что могу быть так счастлива. Неважно, что пока я еще замужем. Ведь я никогда не любила Роджера.
– Не оправдывайся передо мной. – Клаудия радостно засмеялась. – Я всегда подозревала, что ты и Скотт питаете друг к другу какие–то чувства, но не понимала, любовь это или ненависть. Ведь говорят, что от любви до ненависти один шаг.
– Думаю, я всегда любила его, но была слишком упряма, чтобы признать это. К тому же за это время случилось столько ужасных событий, что я не успела этого осознать.
– Роджер может не согласиться на развод, – предупредила Клаудия. – А твой побег приведет его в ярость.
Попросив мать сохранить все в тайне, Холли рассказала ей о расследовании, проведенном Скоттом.
– Это все объясняет! – воскликнула изумленная Клаудия, – И подтверждает подозрения Джарвиса. Да, Роджер спрятал золото и, вероятно, тогда потратил часть денег. Разбогатев, он перестал нуждаться в деньгах Джарвиса, поэтому держался все воинственнее. Слава Богу, – она закрыла глаза, – Джарвис умер, так и не узнав правды о сыне!
Холли кивнула. Конечно, Роджер дурно обошелся с ним. Жаль, что она плохо думала о Джарвисе, но сейчас уже ничего нельзя изменить.
Поговорив с матерью, Холли поднялась.
– Я принесу тебе чашку горячего чаю, мама. Выпьешь?
Клаудия кивнула, желая успокоить дочь, но едва та ушла, она заплакала. «Почему они все считают меня глупой? Я же понимаю, что какая–то болезнь подтачивает мои силы, и даже чувствую опухоль! Однако от меня скрывают правду. Да, я умираю. Что ж, мне посчастливилось любить двух прекрасных мужчин. И я была любима ими. У меня красивая добрая дочь. Я прожила хорошую жизнь, несмотря на печали и невзгоды».
