– Нет! Нет! Это ошибка. Я вообще не собираюсь рожать ребенка… – Фоссеза вырвалась и выбежала из покоев Марго.
Она бежала по дворцу, не оглядываясь, мимо оторопевших стражников, не останавливаясь, пока не достигла покоев короля, где бросилась ему на грудь.
Он отослал слуг, начал ее успокаивать.
– Это королева… – рыдала она. – Ей все известно… Она собирается увезти меня и убить.
– Она так сказала?
– Она сказала, что я должна уехать вместе с ней. Она замышляет меня убить.
– Ты сказала ей, что ждешь ребенка?
– Нет. Я сказала «нет»!
– Успокойся, моя дорогая. Ты повредишь ребенку.
– Я боюсь, сир. Я боюсь, что королева что-то мне сделает… и моему ребенку.
Генрих задумался. Никто не мог предугадать, как поступит Марго.
Он уложил Фоссезу на кровать, а сам отправился к ней.
– Чем ты так напугала Фоссезу?
– Напугала? Я предложила ей мою помощь.
– Она в ней не нуждается.
– О, нуждается! Вы оба в ней нуждаетесь. Если я вам не помогу, когда появится на свет незаконнорожденный ребенок, будет хорошенький скандал.
– У тебя неверные сведения.
– Неверные? Я знаю, что она беременна, и беременна от тебя. Хорошенький у меня муженек! Входит в мою спальню весь пахнущий конюшней. Нечего удивляться, что ты связался с какой-то безродной шлюхой. Ты даже не находишь нужным вымыть ноги.
– Мои ноги тут вовсе ни при чем.
– Тут все при чем. Мне отказано в возможности родить ребенка, а мой пахнущий конюшней муженек балуется с потаскухами. Фоссеза беременна, и я собираюсь увезти ее отсюда во избежание скандала.
– Ты пальцем не прикоснешься к Фоссезе.
– Если она беременна…
– Она не беременна, – солгал он. – Не хочу больше ничего об этом слышать.
Когда он выходил из ее покоев, Марго цинично улыбнулась ему вслед.
Фоссеза носила широкие платья и продолжала отрицать, что беременна, а Генрих поддерживал ее в этом. А то, что от Марго утаивали правду, только усилило ее подозрения.
Она чувствовала себя одиноко. Шанваллон уехал, даже Тюренн уехал, и она оказалась в необычной для нее ситуации – без любовника.
– Мне здесь надоело, – говорила она своим служанкам и рассказывала им о французском дворе, где всегда царит веселье, какого двор в Наварре никогда не знал. Воспоминания о прошлом стали ее любимым занятием. Очевидный знак того, понимала она, что к настоящему ее интерес угас.
Что она здесь делает, рядом с этим неотесанным королем, который во всех случаях предпочитает ей других женщин, и что с того, что таких, как он, во Франции можно пересчитать по пальцам одной руки? Она не могла без отвращения думать о необходимости ехать в По, который называла маленькой Женевой, потому что он был таким же кальвинистским городом святош. Марго безумно устала от Наварры.
У нее появилось занятие: она стала обдумывать, как ей вернуться в Париж.
Марго проснулась оттого, что полог ее кровати был откинут в сторону и на нее смотрел ее муж. Он выглядел растерянным.
– В чем дело? – воскликнула она.
– Фоссеза!
– Что с ней?
– Ей плохо… очень плохо.
– С желудком? – лукаво спросила Марго.
– Она вот-вот родит ребенка.
– Несуществующего ребенка? Как интересно!
– Марго, помоги. Помоги ей. Вели позвать повивальную бабку. У нее начались схватки, и ей никто не помогает.
– Это все из-за вашего притворства, – напомнила Марго. – Похоже, вы оба решили, что я так же глупа, как и вы, раз хоть на минуту вообразили, что можете меня провести.
Она поднялась с кровати и накинула халат.
– Ты мой муж и король, – сказала она. – Поэтому я вам помогу. Не бойся. Сделаю все наилучшим образом.
Он взял ее за руку:
– Марго, я знал, что у тебя доброе сердце. Она высвободила руку, пробормотав, что нельзя терять времени.
Когда они бежали в покои Фоссезы, она думала: «А если родится мальчик? Я позволю, чтобы меня отвергли? Этот брак и правда мне не очень нравится, но как может дочь короля Франции допустить, чтобы ее отвергли ради какой-то маленькой потаскушки вроде Фоссезы? Но если она родит мальчика, Генрих может попытаться это сделать. Только я никогда этого не допущу!» – сказала она себе, твердой поступью входя в спальню Фоссезы.
Над кроватью, на которой корчилась от боли и страха любовница короля, склонилось несколько женщин.
– Посторонитесь, – велела им Марго. – Ну что здесь происходит?
Она увидела, что ребенок вот-вот появится на свет. Посылать за повивальной бабкой было уже поздно. Марго посмотрела сверху вниз на личико с рассыпавшимися вокруг него по подушке мокрыми волосами и сжала кулаки. «Если это мальчик…» – шептали ее губы. Она не была убийцей. Но все же… все же. Что сделала бы ее мать? Почему она в этот момент вспомнила о матери? Почему, если она и так знала, что сделает, почему думала, как поступила бы ее мать?
Если это будет мальчик! Эти слова ударяли ей в голову.
Вдруг в комнате наступила тишина. Марго поняла, что наступил решительный момент. Ждала крика ребенка и слов: «Это мальчик».
Она подошла к кровати, и одна из женщин начала говорить. По телу Марго разлилась волна облегчения. Ей больше не было необходимости предпринимать что-то решительное.
– Ребенок мертворожденный, ваше величество. И это девочка.
Марго захотелось броситься к себе в покои, упасть на колени и поблагодарить Господа за избавление.
Она приняла решение. Жизнь при дворе мужа ей вконец наскучила, а ее мать в письмах не уставала повторять, чтобы дочь возвращалась.
Когда Марго пришла к Генриху, чтобы сообщить ему о своем решении, он и сам был не прочь ее отпустить. Он не забыл ужаса в глазах Фоссезы, когда она прибежала к нему той ночью. Его жена была дочерью Екатерины Медичи, об этом не следовало забывать. Подумал он и о ее нападках на д'Обинье. Да, если бы Марго уехала, он испытал бы облегчение.
– Моя дорогая, – сказал Генрих, – я желаю тебе счастья. Поезжай навести свою семью, если тебе этого хочется.
– Благодарю тебя, Генрих. Я еду. Уже написала матери, что готовлюсь к отъезду.
Он не мог скрыть довольной улыбки. Что он надумал предпринять после ее отъезда? Снова сделать Фоссезу беременной? А если она на этот раз родит мальчика, развестись с женой и жениться на ней?
Ничего у него из этого не выйдет!
Марго насмешливо ему улыбнулась:
– Конечно, Фоссезу я заберу с собой. Она моя фрейлина, и я нуждаюсь в ее услугах.
– Я дам тебе фрейлину.
– О, но то, что мне нужно, может дать только Фоссеза.
– Ты делаешь это назло мне.
Марго расхохоталась:
– Ты не можешь помешать мне взять Фоссезу, Генрих. А я это твердо решила.
