— Нидертон недавно удачно женился, — усмехнулся Пьюз, — и был невероятно щедр в своем вкладе в мою следующую экспедицию. Я бы поблагодарил молодую леди Нидертон, но не имел удовольствия познакомиться с ней.
— Благодарить леди Нидертон нет необходимости. Можете поблагодарить меня, так как, по соглашению, ее деньги принадлежат мне, и я могу распоряжаться ими, как пожелаю. Насколько вам известно, — сказал он, загадочно подмигнув, — я всегда стремился быть тесно связанным с великими открытиями.
Дариус нахмурился, не понимая смысла этого подмигивания. Пьюз всегда был одним из наименее симпатичных ему людей. Откровенно честолюбивый и социально агрессивный, он достиг финансирования своих любимых проектов, используя свою исключительную красоту, и не делал секрета из того, что презирает всех, кто не одобряет его методы. Что касается лорда Нидертона, то Дариус мгновенно почувствовал отвращение к этому человеку, которое мешало ему сосредоточиться на разговоре.
Как отказаться так, чтобы не оскорбить его?
— Я польщен, лорд Нидертон, — начал Дариус, — но в настоящий момент занят другой работой и не смогу найти время поехать ознакомиться с вашей коллекцией или…
— У моего помощника, мистера Джарвиса, есть образцы здесь, — перебил его лорд Нидертон и, подняв руку, сделал знак мужчине у дверей. — Я привез с собой несколько любопытных страниц из моего последнего приобретения, так что вы, не нарушая своего распорядка, можете взглянуть на них, чтобы понять, привлечет ли вас работа.
— Ваша светлость. — Его помощник, угрюмый джентльмен со шрамами и с черными равнодушными, как у акулы, глазами, шагнув вперед, подал папку и отошел, ни разу не взглянув ни на Дариуса, ни на мистера Пьюза.
Глядя, как он, словно черный ворон, удаляется на свой насест за дверьми библиотеки, Дариус с трудом сдерживал дрожь. Чем скорее закончится этот разговор, тем спокойнее ему будет.
Положив на стол кожаную папку, Нидертон развязал ее и достал бумаги.
— Посмотрите, мистер Торн, и скажите, что вы думаете о моих красавицах.
Дариус обратился к страницам и мгновенно понял, что считал «занимательным» лорд Нидертон. Сопроводительные рисунки оказались эротическими и непристойными, без какой-либо художественной ценности, и Дариус старался подыскать наиболее дипломатичный ответ. Знакомый с содержанием «Камасутры» и «Сада благоуханного» и в своих путешествиях повидавший бесчисленное количество причудливых рисунков, Дариус неприязненно смотрел на дотошно прорисованные картинки. Точнее, тошнотворные изображения непотребных и неестественных сцен всяческих сексуальных извращений, в том числе, по-видимому, с участием детей.
По другую сторону стола мужчины вели разговор так, словно Дариуса больше не существовало. И он, став невольным свидетелем разговора, который можно подслушать в страшном сне, почувствовал, что мир вокруг него резко остановился.
— Вы смеетесь, Ричард, но я имел в виду именно то, что сказал. Я хотел бы познакомиться с вашей молодой очаровательной женой.
— Это невозможно, старина. Должен сказать вам по секрету, что моя очаровательная жена, по-видимому, устроила себе каникулы без меня. Ее нет уже больше двух недель.
— О-о? — Пьюз понизил голос до любопытного шепота, который, естественно, еще лучше разносился по комнате. — Зимние каникулы? И где же?
— К сожалению, не знаю. Она не соблаговолила сообщить мне.
— Скандал!
— Я понимаю. — Вздох Нидертона прозвучал откровенно театрально. — Женщины в наше время…
— Что вы собираетесь делать, ваша светлость?
— Кроме того, что наслаждаться тишиной? — хмыкнул Нидертон, а затем, опомнившись, положил руку на плечи Гарольда. — Простите меня. Мой черный юмор скрывает сердечную боль. Леди Нидертон даже для женщины истерична и легкомысленна, и, к сожалению, меня обманом женили на слабоумной, жалкой, болезненной девушке. Но что делать? Я не должен подавать виду, Гарольд.
— Это… измена?
— Невозможно! — отмахнулся от него Нидертон. — Но я уже слишком много перенес и уверен: мне не нужно даже просить вас о понимании, друг мой.
— Конечно, нет!
— Или вас, мистер Торн? — невозмутимо спросил Нидертон. — Уверен, вы не могли не услышать о моих личных неприятностях.
— Ваши дела касаются только вас, — покачал головой Дариус.
Значит, это он? Этот бессердечный сукин сын! Специально сеющий семена лжи о «слабоумной и болезненной» убежавшей молодой жене, только чтобы скрыть собственные следы и получить карт-бланш. Дариус задумался о том, сколько таких «неосторожных» признаний о своих печальных семейных делах сделал Нидертон после исчезновения Елены. Его замутило, когда он полностью осознал, что виновник страданий Елены — это тот самый мужчина, который сейчас с ухмылкой смотрит на него.
Он сдерживался, чтобы его не стошнило прямо здесь, и молился, чтобы его страдание не отразилось у него на лице.
— А что с переводом? — Нидертон шагнул ближе к столу. — Не сомневаюсь, работа привлекла вас. Какой настоящий мужчина не заинтересуется?
— Записи… необычны.
— Правда?
Дариус поднял взгляд от стола и решительно впился им в стоявшего перед ним мужчину.
— Но это не моя область специализации.
— Забудьте о специализации! — расхохотался Нидертон. — Я плачу вам за перевод, Торн, а не за великолепное искусство, которое они представляют! Черт, мне будет над чем поразмышлять, хотя пока моя любовница не жалуется, верно?
— Лорд Нидертон! — вмешался Пьюз. — Он неправильно поймет вас и не оценит шутки!
— Несомненно, мои интересы чисто академические, — пожал плечами Нидертон с несколько поутихшим весельем.
— Как джентльмен, я должен отказаться. — Дариус сделал шаг назад и спокойно заложил руки за спину.
— Как джентльмен? Что вы за джентльмен, сэр?
Пьюз скривился: ему явно стало не по себе от такого поворота событий.
— Быть может, другой…
— Гарольд рассказал мне о ваших заслуживающих сожаления семейных связях. Ваш отец был рыбаком или что-то в этом роде, верно? Так не изображайте передо мной возвышенную душу! — Глаза лорда Нидертона сделались ледяными, а вежливость исчезла. — Вы такой же джентльмен, как мой конюх!
— Возможно. Это слово применимо к любому человеку, который держится с достоинством, благородством и…
— Нечего читать мне лекцию о значении слова, ничтожество!
— Это не лекция, — отозвался Дариус, — а скорее похвала вашему конюху.
— Следите за своими выражениями! Я могу позаботиться, чтобы вас выставили из… — начал Нидертон, но Гарольд, коснувшись его локтя, остановил его.
