Виконт Стенфорд сумел в антракте избежать разговора с леди Сэйерс и появился в ложе миссис Тайт уже через несколько минут после того, как первое действие окончилось. Мередит не сомневалась, что вдова не простит виконту такого небрежения к ней, в ее-то не по средствам роскошном туалете, но Стенфорд продолжал находить план своего спасения блестящим. Он поболтал с Мередит о постановке, ответил на колкости Грэхема и дал возможность всем желающим заметить, как предупредителен он к мисс Бартон.
Но все-таки театр занимал Мередит гораздо больше, чем исполнение собственной роли. Джессика также была поглощена просходящим на сцене, а вот ее супруг с любопытством оглядывался по сторонам в поисках знакомых, не упуская, впрочем, ни одного момента, где следовало посмеяться. Тетушка Кэролайн перешептывалась с Джереми, указывала ему то на одну, то на другую юную леди, полагая, что делает это незаметно. Мередит посочувствовала бедняге – Уэйнхилл, кажется, предпочитал досмотреть пьесу, нежели оказаться на ярмарке невест. «Как хорошо, что она не пытается пристроить меня, – подумалось Мередит. – Видно, даже ей это кажется безнадежным делом, неудивительно, что понадобилось несколько откровенных намеков, чтобы леди Сэйерс попалась в расставленные для нее сети. Интересно, как долго она станет наблюдать за противоестественным, с ее точки зрения, поведением виконта?»
Виконт Стенфорд не преувеличивал, когда говорил о том, что леди Сэйерс не представляет себе иного порядка вещей, как только призванного удовлетворять ее требования. Терпение никак нельзя было назвать добродетелью этой леди, и Мередит убедилась в этом уже на следующий день, на музыкальном вечере у леди Мюриэл.
Разумеется, виконт заручился приглашением для всех своих друзей, но на этот раз леди Сэйерс оказалась более стремительной или более удачливой в своих действиях и заняла место рядом со Стенфордом.
Мередит поглотила музыка, перед ее взором проносились образы, навеянные безупречным исполнением, и она не сразу заметила, что сидящий рядом с ней Уэйнхилл невидящим взглядом смотрит в направлении незавешенного французского окна. Вероятно, так же отрешенно выглядела в этот момент и сама Мередит, что подтвердил насмешливый взгляд тетушки Кэролайн, устроившейся на диване, подальше от рояля.
Сегодня утром Мередит и мистер Уэйнхилл пытались подобрать самую возвышенную и трагическую музыку для его любимых строк из фон Клейста, и за этим занятием даже не заметили, как закончился дождь, и можно было выходить на прогулку, не опасаясь намочить ноги и испачкать платье.
– Послушайте, мисс Бартон, разве это не достойно высшей похвалы? – восклицал мистер Уэйнхилл. —
Цвела так гордо, потому и пала.
Выносит бурю омертвелый дуб,
Но крепкий буря сломит и повалит,
Вцепившись в роскошную вершину [1].
И Мередит не могла не проникнуться убежденностью молодого джентльмена. Когда Уэйнхилл читал вслух своих любимых поэтов, он словно бы преображался, сквозь типичные черты полноватого сельского сквайра проступал лихорадочный румянец и мечущий молнии взгляд романтического героя прошлого столетия.
Девушка поняла, что чем дальше, тем более Джереми становится ей приятен. Пусть он и предан своему увлечению в ущерб всяким другим занятиям, его нельзя назвать начисто лишенным здравомыслия. От отца Уэйнхилл унаследовал не слишком большое, но достаточное состояние в виде поместья, приносившего приличный доход. Все дела Джереми вел его кузен, судя по всему, человек разумный и старательный, отец троих дочерей, прилагающий все усилия, чтобы Уэйнхилл не пожалел о выборе управляющего.
Мередит не осмелилась спросить, почему Джереми, выбравший в качестве основного занятия изучение романтической поэзии, до сих пор не женат, не помолвлен и даже ни разу не издал печального вздоха, способного выдать тайную влюбленность. Вопрос мог бы показаться Джереми полным особого смысла, а Мередит вовсе не хотелось выглядеть в глазах неожиданно появившегося у нее родственника охотницей за мужем. Пример мисс Хаммонд, а теперь еще и леди Сэйерс, заставил ее быть еще более осторожной, чем всегда, в выборе фраз и не шутить слишком смело.
Со своей стороны Уэйнхилл готов был разглядеть в мисс Бартон родственную душу, если бы только в ней обнаружилось чуть больше склонности к меланхолии и чуть меньше насмешливой рассудительности. Мередит старалась слушать джентльмена серьезно, в их доме хватало бесцеремонных замечаний миссис Спрингвуд, но это не всегда ей удавалось. К счастью, в мистере Уэйнхилле было так много добродушия, что он умел не замечать язвительных выпадов, тем более что перед ним всегда были примеры его обожаемых кумиров, претерпевших немало гонений и насмешек от общества и, что гораздо печальнее, от предметов своей пылкой страсти. Хотя бы от последней напасти мистер Уэйнхилл был пока избавлен.
Мередит улыбнулась, наблюдая, с каким жаром Джереми аплодирует приглашенной исполнительнице, на этот раз она вполне разделяла его восторг. «Если бы я могла так играть… – подумала она. – Мне не хватает пылкости, хотя, пожалуй, здесь, в Бате, я чувствую в себе какое-то неясное волнение. Моя жизнь так переменилась… Надо попробовать достать ноты Шопена. Его недавняя смерть, наверное, потрясла мисс Толбреннер, я заметила на ее глазах слезы, когда она заканчивала концерт. Не подойти ли познакомиться с ней?»
Но поговорить с пианисткой Мередит не удалось, вокруг мисс Толбреннер тотчас собралась толпа гостей, стремившихся выразить ей свое восхищение, и Мередит решила обождать. Скоро леди Мюриэл позовет всех к столу, и в зале станет свободнее.
Мередит заметила, что миссис Спрингвуд подозвала к себе Джереми и что-то говорит ему, многозначительно кивая в сторону совсем юной розовощекой девушки. «Не думаю, что эта мисс понравится нашему мистеру Уэйнхиллу, слишком уж в ней много жизни. Ему, наверное, придется по душе худая нервная особа с нездоровыми пятнами на щеках – признаками будущей чахотки», – Мередит едва не хихикнула и тут же укорила себя за эту не высказанную вслух насмешку. – Бедняга, после общения с моей тетушкой ему предстоит поездка к своей собственной, и там его наверняка также будут пытаться поскорее женить. Все тетушки по сути своей одинаковы!»
– Мисс… Бартон, вы не могли бы уделить мне несколько минут? – уже по этой паузе Мередит догадалась, кто стоит за ее спиной.
– Конечно, леди Сэйерс, я выслушаю все, что вам будет угодно мне сообщить, – Мередит обернулась с видом серьезным, но ничуть не напуганным.
Виконт Стенфорд о чем-то говорил с лордом Мюриэлом и, скорее всего, не заметил, как леди Сэйерс пробралась к Мередит, ловко обогнув собравшихся возле рояля леди и джентльменов. Вдова отошла к камину, и Мередит пришлось пойти следом.
