— Я очень дорого заплатил за эту проклятую комнату, — буркнул Андрей, внимательно наблюдая за Руби.
Убранство номера было действительно великолепно. Интерьер, выдержанный в розово-лиловых и пурпурно-серых тонах, просто поражал воображение: полосатое покрывало на двуспальной кровати, два стула, обтянутые таким же материалом, но с более яркими полосами. В комнате еще находился комод и огромное зеркало. От такой роскоши у Руби даже глаза полезли на лоб. Заметив, что Андрей наблюдает за ней, она натянуто улыбнулась и немного покружилась по комнате.
Несколько успокоившись, Андрей снял трубку с черного блестящего телефона без диска и сделал последние заказы к свадебному ужину.
— Каков будет наш первый тост? — спросил он, вешая трубку. — Мы теперь одни, поэтому не стоит принимать во внимание пожелания твоей хозяйки.
После этого Андрей с удивительной легкостью откупорил бутылку шампанского. Бруно наверняка долго бы возился с пробкой, пока не загнал бы ее штопором в горлышко, по-прежнему натянуто улыбаясь, подумала Руби. Интересно, Андрей все делает с такой непринужденностью?
— За нас!
Руби залпом выпила пузырящееся шампанское и снова протянула свой бокал.
— Его нужно пить маленькими глотками, — удивленно заметил Андрей.
— Почему? Кто сказал? — Руби осушила второй фужер.
— Ну, это шампанское высокого качества. Его следует смаковать, чтобы получить удовольствие. Впрочем, черт знает, кто это сказал. Полагаю, какой-нибудь знаток вин.
— Если не знаешь точно и определенно, то нечего и высказываться по этому поводу. Такое впечатление, словно тебе не нравится, как я пью вино. — Руби отчетливо произнесла каждое слово. — Я люблю пить вино именно так: одним залпом. Только так я ощущаю его настоящий вкус. Думаю, морским пехотинцам известно далеко не все на свете.
— Я никогда не утверждал, будто знаю абсолютно все, — обиженно огрызнулся Андрей, не понимая, почему его отчитывают словно провинившегося ребенка.
На этот раз Руби сама наполнила свой бокал, но не спешила осушить его. Интересно, у нее действительно такие стеклянные глаза, как она это чувствует? Очевидно, нельзя пить шампанское на голодный желудок. Заметив, что Андрей неловко переминается с ноги на ногу, Руби указала ему на стул напротив себя. Андрей с размаху опустился на сиденье и, прищурившись, выпил шампанское.
— Расскажи мне о нашей новой квартире, — потребовала Руби. — Ты уже встречался с соседями? Какую мебель ты получил? Сколько в ней комнат?
— Разве трудно подождать, пока ты сама увидишь ее? Мне ничего не известно об обстановке. Наверняка там есть какая-то мебель. Квартира состоит из трех комнат и ванной, четвертая комната, самая маленькая, может быть использована как кладовка.
— Но нам еще нечего хранить, — рассудительно заметила Руби.
Андрей всплеснул руками, окончательно выведенный из себя.
— В таком случае, мы не будем пользоваться этим помещением. Разве сейчас это имеет какое-то значение?
Руби осушила еще один фужер.
— Это имеет значение, если нам придется платить за комнату, которая нам не нужна. Разве ты не думаешь об этом? Я считала, что морские пехотинцы достаточно сообразительны.
— Какие еще у тебя есть претензии к морским пехотинцам?
Руби пропустила его замечание мимо ушей.
— Нужно включить музыку. Почему ты не подумал об этом? Пока все это не очень романтично. Ты в самом деле не романтик, не так ли? Музыка создает такую приятную обстановку.
— Вот тебе музыка! — взорвался Андрей. — Черт побери, это наша свадебная ночь, а ты лишь пьешь и пилишь меня. Если ты считаешь, что совершила ошибку, выйдя за меня замуж, я могу прямо сейчас доставить тебя на Монро-стрит. Решай.
Руби с усилием распрямила плечи.
— Я связала себя обязательствами. Я католичка! Не знаю, ошиблась я или нет, но уже слишком поздно это обсуждать. Поезд ушел. Слишком поздно, слишком поздно, слишком поздно…
Андрею хотелось как следует встряхнуть Руби, чтобы привести ее в чувства, но в это время в дверь постучали. Вошел официант со свадебным ужином и принялся проворно расставлять блюда. Водрузив на стол вторую бутылку шампанского в ведре со льдом, он удалился, осторожно закрыв за собой дверь.
Господи, опять еда, подумала Руби, вспоминая родительский дом и приступы тошноты от постоянного переедания.
— Я буду обслуживать сам, — резко заявил Андрей.
Гарнир состоял из моркови, зеленого горошка и картофеля с маленькими зелеными листочками мяты. Андрей положил Руби два розовых сочных куска превосходного мяса на ребрышках и намазал маслом витую булочку.
Он уже собирался устроиться в своем кресле, но Руби игриво погрозила ему пальцем.
— Ты ни о чем не забыл? — она показала на пустой бокал.
— С тебя хватит.
— Возможно, это так, но я хочу еще. С другой стороны, тебе, может, и довольно. Впрочем, все равно. Будь любезен, налей мне проклятого вина и позволь насладиться свадебным ужином. Надеюсь, ты не собираешься превратиться в одного из тех мужей, которые норовят все испортить. Я уже достаточно насмотрелась в своей жизни. Думаю, тебе это известно, — бормотала Руби, допивая остатки шампанского.
Затем она попыталась проткнуть морковку тяжелой серебряной вилкой, но безуспешно, и принялась орудовать суповой ложкой, потешаясь ошарашенным видом сидящего напротив мужа.
— Я сию же минуту сфотографирую тебя, — пригрозил Андрей. — Подумай, как к этому отнесутся наши дети?
— Это еще дело далекого будущего. Я расскажу им правду. А вот что скажешь им ты?
— Ты о чем? — спросил вконец взбешенный Андрей.
— Правда есть правда, — пьяно усмехнулась Руби, покачнувшись на стуле. — Разве это не так, о чем разглагольствует весь корпус морских пехотинцев? Честь, справедливость… о господи, меня тошнит…
— Проклятье! — простонал Андрей, подбегая к жене.
Затащив Руби в ванную комнату, он терпеливо держал ее голову, пока она очищала желудок.
Между приступами рвоты Руби бормотала:
— Я сожалею. Ты не понимаешь. Я так сожалею, но ты просто ничего не понимаешь. — Она присела на корточки, уставившись на Андрея полными слез глазами. — Не думала, что это причиняет такую боль. Я сожалею, действительно, сожалею.
Руби понимала, что говорит много лишнего. Будь у нее хоть немного сил, она непременно убежала бы отсюда и спряталась, чтобы скрыть свой позор.
Андрей поднял жену, положил на постель, затем вернулся в ванную комнату застирать испачканную одежду. Через пару минут он снова склонился над Руби, вытер ее лицо и ласково прошептал:
