Фидлер отвел взгляд от стройных ног Мары и заставил себя обратиться к записям в блокноте.
– И у вас никогда не возникало желания выйти замуж?
– О! Несколько раз у меня появлялась такая идея, но разум всякий раз брал верх над чувством. Видите ли, я очень серьезно отношусь к браку. Вступая в брак, берешь на себя огромную ответственность. Если я когда-нибудь выйду замуж, я захочу иметь полный набор благ, главное – уютный коттедж на лоне природы, окруженный частоколом из белого штакетника. Представляю себя и своих детишек: мы стоим на закате у ворот в ожидании любимого супруга и отца, который вот-вот вернется с работы…
Фидлер запрокинул голову и громко расхохотался:
– О Господи! Мара Тэйт в домашнем платье и в белом переднике! Меняющая детям мокрые подгузники! О Господи!.. – Фидлер даже прослезился от смеха. – Да мне легче представить Джека Кеннеди в качестве торговца обувью.
На лице Мары появилось какое-то ностальгическое выражение.
– По правде говоря, – сказала она, – из Джека Кеннеди получился бы чертовски удачливый торговец обувью. Он добился бы успеха в любом деле, за какое бы ни взялся. Я в этом отношении на него похожа. Если предпочту бизнесу жизнь жены и матери, то буду чертовски хорошей женой и матерью.
– Не сомневаюсь, что будете.
Фидлер ухватился за возможность продолжить разговор на тему, от которой Мара всегда старательно уклонялась. Она избегала говорить об этой стороне своей жизни даже на сеансах психоанализа.
– Почему вы не расскажете мне о президенте Кеннеди? Он был для вас… чем-то особенным?
Мара грустно улыбнулась, и Фидлер понял: эта улыбка ему не предназначалась.
– Был ли он для меня чем-то особенным? Джек – особенная личность для всех своих друзей. Он вообще необыкновенная личность.
– Я имел в виду совсем не это. Занимал ли он особое место среди ваших привязанностей?
– Конечно. Я была влюблена в него. И по-прежнему влюблена… Послушайте, Макс, я отношусь к браку очень серьезно, я уже говорила вам об этом. Причем не только к своему возможному замужеству, но к браку вообще. На случай, если я почему-либо не говорила об этом прежде, скажу вам. Я никогда не заводила романов с женатыми мужчинами. И никогда не зарилась на собственность других женщин. Джек Кеннеди и все остальные женатые мужчины, которых я знаю, – они для меня не существуют.
Теперь Фидлеру казалось, что он начинает постигать психологию Мары, однако ему предстояло исследовать глубины ее подсознания, и куда приведет этот извилистый путь, пока еще было неясно. Если бы ему повезло, то, возможно, этот путь превратился бы в радугу, озаряющую все вокруг; временами эта радуга уже возникала перед его мысленным взором.
«Я женатый мужчина – прочно, надежно и навсегда. Поэтому для меня нет надежды на какие-то любовные отношения с Марой Тэйт!»
Радуга потускнела и исчезла, и его «эго», уже выросшее до размеров огромного воздушного шара, лопнуло и съежилось.
«Я всего-навсего маленький смешной комик вроде Чаплина в мешковатых штанах».
– Хотите мне рассказать, что вас терзает, Макс? – неожиданно спросила Мара.
Он снял очки и выключил магнитофон.
– Ничего, просто устал. Думаю, на сегодня достаточно. А как вы? В последнее время спите лучше?
Она вынула из портсигара сигарету.
– Я так и подумала, что на сегодня сеанс окончен.
– Да. Притом он проходил в атмосфере дружеской беседы. Только, пожалуйста, уберите сигарету.
– Тиран, – пробормотала Мара, но подчинилась. – Я стану спать гораздо лучше, когда это проклятое дело с «Коппертон куквэйр» будет улажено.
– Я прочел в «Таймс», что дело направят в суд на следующей неделе. Это плохо?
– Ничего не может быть хуже. Знаете ли, ведь нам приходится сражаться не за «Коппертон». Комиссия по безопасности и Департамент юстиции уже много лет жаром дышат в затылок моему кузену Шону, но до сих пор ему везло. Везло еще и в том отношении, что я всегда оказывалась рядом и брала его на поруки, помогала выпутаться из разных переделок, в которые он попадал по доброй воле или по глупости.
– Вы платили за него и брали его на поруки?
– Я оплачивала его карточные долги, выражаясь фигурально. Конечно, не в Вегасе, хотя не сомневаюсь: он просаживал там кучу денег, и это продолжалось много лет. Шон постоянно заключал сделки, рассчитывая получить прибыль от предыдущих сделок. Иногда он ухитрялся жонглировать сразу пятью шарами, если можно так выразиться.
– Почему же вы позволяли ему безнаказанно заниматься такими делишками? Ведь вы главный распорядитель в компании.
– Ну, начнем с того, что в основном это были сделки частного характера. Шон знает, что его положение в «T.И.И.» благоприятствует ему и дает особые права. Он – Тэйт, а Тэйты всегда заботятся о членах своего клана, таковы наши традиции.
– Но похоже, вы слишком часто выручали его.
– Да, похоже на то. Прокурор собирается вытащить на свет Божий все грязное белье Шона и полоскать его на людях, чтобы все фишки попадали по принципу домино. Одна потянет за собой другую. Черт возьми! Если мне нельзя закурить, то уж выпить-то можно?
– Скотч подойдет?
Фидлер нажал на кнопку интеркома и сказал секретарше:
– Дорогая, нам бы с мисс Тэйт немного подкрепиться… Скотч для нее и пепси для меня.
– О, какая бестактность с моей стороны! – воскликнула Мара. – Постоянно забываю, что я не единственная ваша пациентка.
Она сделала движение, собираясь подняться, но Фидлер удержал ее:
– Успокойтесь! Следующий пациент отменил встречу. Поэтому на час я свободен.
Он умолчал о том, что мог бы заполнить образовавшуюся лакуну, принять другого пациента, но предпочел оставить это время для нее.
– Так что может быть для вас самым худшим решением? Я не очень-то разбираюсь в юридических тонкостях.
– Например, суд может признать нас виновными в лжесвидетельстве, в подтасовке документов для Комиссии по безопасности и фальсификации отчетов деятельности «T.И.И.» для держателей ее акций, а это может повлечь за собой целый ряд неприятных для нас последствий. Нас с Шоном, а также его помощника Харви Сэйера могут отстранить от руководства «Коппертон» и назначить официальное лицо, которое будет осуществлять надзор за управлением компанией. Это было бы огромной неприятностью не столько для меня лично, сколько для компании. Нечто напоминающее брак по доверенности: женщина – жена только номинально, такой же и глава семьи, причем он может находиться в любой точке земного шара.
Секретарша принесла напитки.
– Благодарю, дорогая, – сказал Фидлер, подмигивая ей. – Скажите, кто у меня сегодня последний пациент?
