Он заглянул в ее глаза и увидел в их фиолетовых глубинах то, о чем ему меньше всего хотелось вспоминать в этот момент. Было бы так просто похоронить свою вину и сомнения в ее доверчивом теле, но почему-то он не мог овладеть ею обманом. Пруденс сама пришла к нему, но он должен удостовериться, что она знает цену приносимой жертвы.
Себастьян, не мигая, встретился с ее взглядом.
— Ты ведь понимаешь, что это ничего не меняет. Я все равно должен жениться на Триции.
Какой-то эгоистичный демон внутри него мучительно взвыл, когда Пруденс исчезла. Вот так просто. Всего секунду назад она была здесь, а в следующую ее не стало. Тело девушки оцепенело. Все, что было тающим теплом между ними, вдруг застыло.
Кровь отхлынула от лица Пруденс, когда его слова кинжалом пронзили ей сердце.
— Дай мне встать, — потребовала она.
Жаждущая плоть мужчины касалась шелковистых завитков между ее ног. Мускулы его напряглись от соблазна войти в ее медовое лоно, разбить ледяные покровы, растопить лед жаром своего желания, заставить снова и снова выкрикивать его имя со страстной несдержанностью.
Капельки пота выступили у Себастьяна на лбу.
— Ты не можешь просить меня остановиться. Это нечестно.
— Что ты знаешь о честности?
Отчаяние придало его голосу жесткие нотки.
— Ты сама пришла ко мне. Я думал, что ты все понимаешь.
— Дай мне встать, — вновь потребовала девушка, чеканя каждое слово.
Себастьян слетел с нее, словно она в него выстрелила. Пруденс никогда еще не испытывала такой болезненной пустоты. Без тепла его тела она почувствовала свою уязвимость и стыд за свою наготу. Девушка села на колени, прижимая покрывало к груди.
— Ты говорил, что я тебе небезразлична. Как ты можешь жениться на ней?
Себастьян уставился на пурпурный балдахин, положив голову на сложенные руки.
— У меня нет выбора. Триция может дать мне то, что мне нужно.
— А что тебе нужно, Себастьян? Деньги? Возможность получить титул? Городской дом в Лондоне?
Его голос был низким и хриплым.
— Респектабельность.
Пруденс рассмеялась.
— Респектабельность? Я имела респектабельность всю свою жизнь и могу заверить тебя, что в этом нет ничего необычного.
Девушка закрыла ладонями лицо. Себастьян поймал ее запястья в свои руки и нежно обнял.
— Послушай меня, Пруденс. У нас есть шанс на счастье, который выпадает не всем людям в этом мире. Я могу быть с тобой и лелеять тебя до конца наших жизней. Позволь мне заботиться о тебе.
Она съежилась.
— Что ты мне предлагаешь? Несколько часов перед рассветом после того, как Триция усыпит себя до бесчувственности? Поцелуй украдкой в кладовой? Новое платье ко дню рождения?
Себастьян дотронулся губами до ее волос.
— Я предлагаю тебе целую жизнь нежности. Триция никогда нас не заподозрит.
Пруденс повернулась к нему лицом.
— А если я забеременею? Что тогда? Ты скажешь, что это ребенок конюха? Или дворецкого?
Краска залила его щеки.
— Я могу защитить тебя от этого. Я знаю способы.
Себастьян надеялся, что был искренен. Но представив ее стройное тело с округлившимся животом, он вдруг ощутил такую острую тоску, что это чувство доставило ему почти физическую боль и потрясло до глубины души.
Он не сделал попытки остановить ее, когда девушка высвободилась из его объятий и соскочила с кровати. Горечь в ее глазах погасила последнюю искру надежды, и все же Себастьян не смог удержаться, чтобы не попытаться еще раз.
— Ты знаешь свою тетю лучше, чем кто-либо. Думаешь, у Триции не будет любовников после того, как мы поженимся? Это в порядке вещей в ее мире.
Пруденс, укутанная в одеяло, прошла к двери и присела, чтобы поднять свою ночную рубашку.
— Но не в моем.
Себастьян Керр, который всю свою жизнь закусывал губы до крови, но не позволял себе никого умолять, мягко попросил:
— Пожалуйста, Пруденс. Не оставляй меня.
Руки девушки остановились в своем движении. Она оглянулась и встретила его тоскливый взгляд. Рубашка скользнула вниз, прикрывая тело девушки, и одновременно на пол упало покрывало. Себастьян увидел, как в лунном свете сверкнула ее кожа.
Девушка прикоснулась к дверной ручке. Себастьян соскочил с кровати и пересек комнату в два шага. Его ладонь накрыла ее руку.
— Ты должна пообещать мне, что не выдашь меня Триции. Жизнь нас обоих зависит от этого.
Пруденс смотрела перед собой.
— Поклянись, что не сделаешь этого. Девушка подняла глаза. Себастьян отшатнулся, пораженный презрением в ее взгляде.
— Клянусь. — Она открыла дверь. — Между нами никогда ничего не может быть, потому что у меня нет денег, а у тебя, Себастьян Керр, нет мужества.
Тихий стук закрывшейся перед ним двери прозвучал громче, чем пистолетный выстрел. Себастьян шел к креслу как слепой. Палец ноги коснулся чего-то твердого, и он задержался, чтобы не раздавить холодную сталь и тонкое стекло очков Пруденс. Он осторожно положил их рядом со своей щеткой для волос. Среди зубьев щетки длинный темный волос переплетался с его светлым и более коротким.
Утомленно вздохнув, Себастьян уставился на свой плед, который лежал, аккуратно сложенный на комоде. Он взял его в руки, и спрятал лицо в мягкой шерсти, глубоко вдыхая аромат Пруденс.
Девушка дрожащими руками повернула ключ в замке. Она прижалась лбом к двери своей комнаты и, набравшись мужества, взглянула на свою кровать. Вот она, с пышно взбитыми подушками, с покрывалом, края которого подоткнуты под матрац. Кровать, которая никогда не узнает тела мужчины, бесстыдно разбросанных одеял, острого запаха сигаретного дыма и бренди. Кровать аккуратная и строгая, словно старая дева.
Ноги девушки подкосились, не в силах удержать ослабевшее от ласк Себастьяна тело. Пруденс повернулась и ухватилась за край туалетного столика, взглянув на свое отражение в зеркале. Пряди волос, упавшие на лицо, оттеняли белизну кожи.
Сегодня был конец. Конец всему.
Часы на каминной полке глухо тикали в тишине, издевались над ней, называли лгуньей. Сегодня только начало. Годы замужества Триции простирались перед ней годами томительного заточения, где каждая минута будет приносить мучения и боль. Она, возможно, сможет вынести все это, если Себастьяну наскучит ее холодная сдержанность. Это лишь подтвердит ее худшие подозрения: она для него только развлечение, легкий флирт, охотно забываемый в пылких объятиях другой женщины. Будет ли он добиваться Девони или какой-нибудь другой нортамберлендской красотки? Себастьян был искушен в любовных делах. Даже сейчас у него, возможно, есть любовница в Лондоне или Эдинбурге.
Но в глубине души Пруденс была уверена, что Себастьян не отступится. Он будет продолжать пробивать ее слабую оборону своей любовью и настойчивостью. Сколько потребуется для этого нежных взглядов через стол? Сколько игр в вист? Сколько невинных прогулок по парку? Сколько его дразнящих, обворожительных улыбок, прежде чем она сдастся и станет его любовницей, превращая их любовь в ад для них обоих? Себастьян уже разбил ей сердце, но если же они будут близки, он уничтожит ее душу.
