— Ты хочешь острых ощущений?
— Разумеется.
Снова бросив быстрый взгляд на портьеру, Мэллори припала к его губам приоткрыла свои, и ее язык проник в рот Адама. Этот поцелуй тоже был долгим, пылким, обжигающим. Мэллори совсем потеряла голову и счет времени. Впав в полузабытье, она не замечала ничего вокруг.
— Кхм, — раздался рядом тихий голое. — Простите, что помешала вам, но я должна сообщить, что ваши покупки упакованы.
Мэллори отшатнулась от Адама, однако он успел удержать ее за талию и не отпустил далеко от себя. Поведение молодоженов не удивило хозяйку шляпной мастерской. Она продолжала широко улыбаться.
— Я слышала, что в замке молодожены проводят медовый месяц, — сказала она. — У меня сердце радуется, когда я вижу влюбленную пару.
«Влюбленную? — удивилась Мэллори. — Неужели мы похожи на влюбленных?»
Ну конечно, что еще могла подумать хозяйка мастерской, застав их целующимися! Но внешность всегда обманчива. Мэллори знала, что Адам не любит ее. Во всяком случае, он не питает к ней романтических чувств.
Слава Богу еще, что, несмотря на ее опасения, после проведенной вместе бурной ночи любви их дружба осталась нерушимой. Она, конечно, устраивала Адама в постели, он дал ей это ясно понять. Но Мэллори не питала иллюзий и не рассчитывала на более сильные чувства, чем дружба и половое влечение.
Несмотря на ошибочные представления о природе связывавших их чувств, Мэллори мило улыбнулась хозяйке мастерской.
— Да благословит вас Господь, — промолвила хозяйка. — Будьте счастливы в браке! А теперь скажите, могу ли я быть еще чем-нибудь полезна вам?
— Да, можете, — опередив Мэллори, ответил Адам. — A есть ли в вашем городке хорошая ювелирная мастерская? Хочу купить жене пару новых безделушек.
Через три часа Мэллори и Адам с новыми покупками вернулись в замок. Невзирая на протесты жены, Адам настоял, чтобы она выбрала себе в ювелирной мастерской золотое колье с сапфирами и брошь с изумрудами, жемчугом и желтыми бриллиантами. Брошь была изготовлена в форме корзинки с бледно желтыми нарциссами, являвшимися символом Уэльса.
Адам, готов был без конца осыпать жену подарками, находя в этом огромное удовольствие. Он мог позволить себе такие траты и гордился этим. Адаму хотелось баловать Мэллори, окружить ее роскошью, к которой она привыкла в отчем доме.
— Это тебе на память о нашем медовом месяце, — сказал он, прикрепляя брошь к платью жены. — Эта безделушка будет всегда напоминать тебе о нем.
Мэллори улыбнулась, ее глаза сияли от счастья, и Адаму это было приятно. Не в силах больше сдерживать себя, он наклонился и поцеловал Мэллори. Она зарделась от смущения.
Этим вечером за ужином царила совсем другая атмосфера. В отличие от ужина, прошедшего накануне, Мэллори была раскованна, весело смеялась и оживленно болтала с мужем. Она с большим аппетитом ела вкусные блюда, которые в изобилии подавали слуги. Адам постоянно прикасался к ней, стараясь то дотронуться до ее руки, то погладить по плечику или по щеке.
Отказавшись от традиционного бокала портвейна, который обычно подавали джентльменам после ужина, Адам предпочел пойти вместе с женой в комнату для занятий музыкой и целый час слушал как она играет на фортепиано. Ее игра вызывала у него одновременно восторг и раздражение. Мэллори была искусной пианисткой, и Адаму было приятно слушать музыку в ее исполнении, однако, с другой стороны он был лишен возможности дотрагиваться до нее, когда она сидела за инструментом, и это вызывало у него досаду.
Перед его мысленным взором возникали соблазнительные картины сегодняшней ночи. Он видел обнаженную Мэллори, раскинувшуюся на кровати, ее густые волосы веером рассыпались на подушках, щеки пламенели. Ему хотелось подхватить ее на руки, отнести в спальню и сорвать с нее одежду.
Однако Адам сдержал себя. Когда Мэллори закончила играть, он чинно проводил ее наверх, и ее комнаты, а сам отправился к себе.
Помывшись, побрившись и переодевшись в халат, Адам, горя от нетерпения, направился к двери в смежные помещения. Миновав две гостиные, он оказался в спальне жены.
Мэллори, одетая в ночную рубашку и пеньюар, сидела за туалетным столиком. Пенни расчесывала ее длинные густые волосы.
— Добрый вечер. — поздоровался Адам с женой и горничной. — Пенни, вы можете идти, я сам закончу то, что вы начали.
Горничная, отложив в сторону расческу, сделала книксен.
— Как вам будет угодно, милорд. Спокойной ночи, миледи.
— Спокойной ночи, — отозвалась Мэллори.
Через пару секунд Мэллори и Адам остались в спальне одни.
— Неужели ты не мог подождать еще несколько минут? — с упреком сказала она.
Адам взял с туалетного столика расческу.
— Я не мог лишить себя удовольствия расчесать твои дивные волосы. Или ты боишься, я не справлюсь?
Встав позади нее, он стал осторожно расчесывать длинные пряди. Они были мягкими и блестящими, как тончайший китайский шелк. Волосы Мэллори темной волной струились по спине и плечам.
Взглянув в зеркало, Адам увидел, что Мэллори жмурится от удовольствия, в ее глазах отражалось томление разгоравшейся страсти. Адам тщательно и методично ритмичными уверенными движениями расчесывая одну прядь за другой. Закончив дело, он положил расческу на туалетный столик, а затем приподнял волосы с одной стороны и припал к шее жены.
— От тебя так вкусно пахнет, — пробормотал он, вдыхая аромат ее кожи.
— Это всего лишь запах душистого мыла.
— Нет, это твой запах, — прошептал Адам и поцеловал Мэллори за ухом. — От тебя пахнет медом, это восхитительный аромат. От него можно сойти с ума!
По телу Мэллори пробежала дрожь.
Адам осыпал поцелуями ее шею и плечи, и у Мэллори перехватило дыхание. Из ее груди вырвался сдавленный стоп. Ей было мало поцелуя.
Адам распахнул пеньюар жены, спустил с плеч ночную рубашку и обнажил грудь. Ее соски тут же набухли и затвердели. Адам стал потирать и пощипывать их и вскоре довел Мэллори до экстаза.
Адам сам был возбужден до предела. Он вдруг резко выпрямился и поднял Мэллори на ноги. Она зашаталась, но он поддержал ее.
— Тебе не нужна одежда, — прошептал Адам и сорвал с нее пеньюар и ночную рубашку.
Весь этот ворох кружев и тончайшего шелка упал на пол. Мэллори смутилась и попыталась прикрыться ладонями or жадного взора мужа. Однако он отвел ее руки в сторону.
— Не надо смущаться, Мэллори Грешем. Это ложный стыд. Ты прекрасна как богиня и поэтому должна следовать своей природе. Никогда не пытайся спрятать свою красоту, особенно от меня.
