Как он дошел до того, что называет Зоэ сокровищем? Скорее она бедствие, неприятность, испытание, фурия, задира. Он мог продолжать бесконечно. Но ее помолвка с Робином потрясла его до глубины души. И сегодня вечером он переживал за нее. Шутки его родителей за обедом были вызваны симпатией и привязанностью к ней. И Зоэ перенесла это хорошо, по крайней мере, внешне. Но слова Робина стали последней каплей; никто не понимал, как Зоэ ранима и полна сомнений.
Но он-то знал. Он давно видел это в ее глазах и вместо того, чтобы утешать, совратил.
Чтобы заглушить эту мысль, одного глотка бренди мало. Мерсер залпом допил стакан. За спиной тихо кашлянула мать. Он смотрел на ее расплывающееся отражение в оконном стекле.
Мать все еще сидела за его письменным столом, Бонни и Озорник спали у ее ног, ее внимание было сосредоточено на письме, которое он дал ей минут пять назад. Они были одни, она уже в домашнем платье, Мерсер давно сбросил сюртук и галстук.
— Так… ты все еще думаешь, что она явится сюда? — Пробормотала Джонет, наклонив бумагу к свету.
— Явится, — ответил он. — Я психологию игроков знаю. Я сам игрок, когда мне это необходимо.
— Да, я об этом наслышана, — хмыкнула мать и, отложив письмо, прижала пальцы к вискам. — Но это письмо… дорогой, Клер настолько ожесточена.
Мерсер все еще смотрел на отражение матери в оконном стекле. Черные волосы, заплетенные в длинную тяжелую косу, контрастировали с шелковым платьем цвета слоновой кости. Она выглядит намного моложе своих лет, но ее проницательность всегда смущает и лишает самообладания. Мерсер это знал, отсюда его нежелание повернуться к ней лицом.
— Это письмо было написано прежде, чем случилось несчастье с герцогом, — сказал он, лениво поворачивая стакан. — Думаю, она увидит сообщение в газетах и напишет знакомым во Францию, чтобы выяснить, как обстоят дела у Шеро.
— И чтобы убедиться, что никто не выбрался на берег живым, — язвительно добавила Джонет.
— Да, и это тоже, — сухо сказал Мерсер. — И когда она убедится… а она уже лишилась всех своих драгоценностей и проигралась дотла… тогда она придет ко мне. Мне нужно только ждать.
Его мать вздохнула.
— Несомненно, ты прав, — признала она. — Но я порой боюсь, мой мальчик, что у тебя в жилах не кровь, а ледяная вода.
Он взмолился, чтобы ее слова сбылись. Ледяная вода лучше, чем лихорадка в крови, жегшая его последние недели.
— Кстати, я видела последние украшения в сейфе Чарли, — продолжала мать. — Мистер Кембл, наверное, с ног сбился. Похоже, он познакомился со всеми лондонскими ростовщиками и ювелирами.
— Он уже был с ними знаком, — саркастически заметил Мерсер.
— Что ж, он скупает твою свободу по очень высокой цене.
— Возможно, речь не о свободе, — заметил он, — если Клер беременна. Но она может лгать.
— А ты сам как думаешь? — повернулась к нему мать. В тысячный раз Мерсер обдумывал это.
— Она лжет, — наконец сказал он. — Я чувствую это нутром. Но я делаю ставку на ребенка, а не на ее проигрыш. — Как все это омерзительно! — вздохнула мать.
Мерсер слабо улыбнулся:
— Папа упрекнул бы тебя за это. Джонет ушла в свои мысли.
— Стюарт, если она спустила все, что имела, что удержит ее от того, чтобы завести другого богатого любовника? Найдутся же мужчины, которые могут позволить себе ее интриги.
Мерсер горько усмехнулся.
— Боюсь, она отмела этот вариант намеками на беременность, — ответил он. — Никто не захочет ее теперь… Сомневаюсь, что она учитывала это обстоятельство, бросая своими высказываниями лакомый кусочек светским сплетникам.
— Фу… — скривилась мать. — Ты совершенно прав, конечно.
— Не беспокойся, мама. Я с этим справлюсь.
— Ты всегда так уверен…
— В этой ситуации никто не может позволить себе иного.
— Хорошо, — немного резко сказала мать, — надеюсь, за всем этим ты не потеряешь того, чего действительно хочешь.
Он неопределенно улыбнулся:
— Мама, а чего еще мне хотеть?
Послышался шелест шелка. Джонет подошла, обняла сына и прижалась щекой к его спине.
— Что ж, храни свои тайны, — пробормотала она. — Пойду спать. Да и тебе пора.
— Я не могу спать, — признался он. — Мне нужно убедиться, что они в безопасности.
— Робин и Зоэ? Все еще играешь в ангела-хранителя? Мерсер сильнее сжал стакан.
— Я собираюсь поиграть в ангела-мстителя, если Робин не перестанет дурака валять, — мрачно сказал он. — Зоэ заслуживает…
Он замолчал, неуверенный, что сможет закончить предложение.
— Зоэ заслуживает человека, который искренне любит ее, — договорила за него мать.
— Который может полностью контролировать эту маленькую озорницу, ты хочешь сказать, — скрипнул зубами Мерсер.
— Который может оценить ее мятежный дух и не испугается его, — поправила мать.
— Независимо от того, как ты это называешь, — сурово сказал Мерсер, — Робин, похоже, для этого не годится. — Он оглянулся на мать. — Кстати, что это было сегодня вечером?
— Что? — округлила глаза Джонет.
— Не изображай невинность, мама. У тебя это плохо получается. Перечисление проделок Зоэ за обедом. Я совершенно не уверен, что ей это понравилось.
— О, она простит мне. — Джонет опустила руки. — Зоэ не так тревожат ее выходки, как ты думаешь. — Она поцеловала сына в щеку. — Доброй ночи, мой дорогой.
На мгновение Мерсер задумался, не попросить ли ее задержаться. Или возможно, попросить совета.
Но о чем? Зоэ не для него, он всегда знал это. Вместе они словно масло, подлитое в огонь. Все, что он мог сделать, — это убедить Робина быть достойным ее. Благородное чувство… от него Мерсеру уже нехорошо стало.
Истинная правда, но он в этот вечер не имел никакого желания в одиночестве вглядываться в черную ночь, думать, где они, или о том, что он сделал не так, возможно, годы назад.
Но, как всегда, он оставил свои мысли при себе и ни чего не сказал. Ни Зоэ, ни матери, ни кому-либо еще. Мерсер безжалостно подавил свои инстинкты, предупреждая себя, что где Зоэ, там безумство. И сейчас, когда все они рядом с опасностью, было бы безумием изменить курс. Он обернулся и обнял мать.
— Доброй ночи, — пробормотал он, поцеловав ее в макушку.
Шаги Джонет затихли в большом холле. Но Мерсер тут же услышал, как скрипнула парадная дверь. Лакей настойчивым тоном отвечал кому-то.
Торопливо поправив волосы, Мерсер вышел посмотреть, кто пришел, собаки поспешили за ним, постукивая когтями по мрамору.
К его удивлению, в холле стоял Робин, все в том же костюме, в котором был за обедом. Лакей снимал с него насквозь промокший сюртук.
