Он сделал к ней те же самые два шага. Жар пробежал по коже Сары и толкнул ее сердце, и оно забилось часто и гулко. Синий Ворон взял ее за руку и поднес к своим губам.
— Вы сами знаете, кто я.
— Я… я… — слова с трудом слетали у нее с губ, — сохранила ваш пакет.
Она повернулась к своему туалетному столику и тут впервые с ужасом увидела, какой у нее до смешного неприличный вид. Ангелочки и прочая вышивка, более соответствующая вкусу девочки-подростка, чем вкусу Золотой Леди. От одной мысли, что Синий Ворон бывал в спальнях самых элегантных европейских красавиц, ей стало нестерпимо неловко.
Торопливо, чтобы он ничего не заметил, она подошла к столику, завернула все в вощеную бумагу и протянула ему.
— Вы посмотрели, что там лежит.
— А как же! Должна же я знать, что у меня хранится. Кто знает, а вдруг там краденые драгоценности или оружие, которым было совершено убийство?
Он не спешил брать назад свой пакет.
— Да, я была излишнее любопытна, но вряд ли стоит обвинять меня за вполне понятное желание узнать, что там такое. На карте, как мне кажется, нанесено северное побережье Испании.
— В самом деле?
— Ну по крайней мере я так полагаю.
Он взял карту из ее рук и посмотрел на нее.
— Да, скорее всего так оно и есть.
— Я проверяла по атласу отца, и долго проверяла, — не без гордости сказала Сара. — Но мы не поняли, что означают цифры на корпусе компаса. Так вот…
— Мы? — удивился он.
— Я и моя сестра, — виновато ответила Сара.
— Вы посвятили вашу сестру в нашу тайну?
— Нет-нет, об этом я с ней не говорила, — поспешно успокоила она его. — Просто мне был нужен кто-то, с кем можно было посоветоваться… она очень хорошая, когда не злится.
Саре хотелось хоть с кем-то немножко поделиться своей тайной. Как назло, Филиппа уехала из Лондона. Сестры вместе пытались разобраться в цифрах, совместный труд привел к сглаживанию углов в их отношениях. Как ни хотелось Саре помочь сестре, но они не говорили о промахах Бриджет во время сезона, вместо этого они, во что невозможно было поверить, говорили о математике. О музыке и числовых пропорциях. О гармонии звуков и балансе цифр. Именно о том, в чем Бриджет смыслила намного-намного больше сестры.
Подобную перемену Сара встретила с тайным облегчением.
Она твердо посмотрела ему в глаза, как бы давая понять, что о нем она ни обмолвилась ни словом, что ему не в чем ее укорять.
Он легко взял ее за подбородок и, приподняв лицо, Посмотрел ей в глаза.
— Итак, вы решили, что лучше держать сестру в неведении, чтобы не подвергать ее опасности?
— Даже не знаю, — неуверенно ответила она.
— Моих близких, если бы они у меня были, я бы…
— А у вас никого нет?
— Никого, — сухо ответил он.
— А друзья? — робко задала вопрос Сара.
— Кое-кто есть. Но настоящих друзей, увы, нет.
Саре хотелось погладить его руку, но она робела.
— Я в детстве много читала о вас. Я следила за вашими подвигами жадно, с восхищением. Я привыкла считать вас самым смелым и самым мужественным, удивительным человеком на свете. И вдруг вы оказываетесь таким одиноким, что…
Он обернулся к ней, нежно обнял за голову и, приблизив свое лицо, остановился. Она думала, вот сейчас он ее поцелует. Она знала, что сейчас это случится…
— Не волнуйся, ты такая добрая и милая, — прошептал он. Саре стало жарко. Ей страстно захотелось, чтобы он обнял ее и поцеловал крепко и нежно. Но вместо этого он отпустил ее и отодвинулся. Протянув ей пакет, он сказал: — Возьмите. Все это уже не имеет никакого значения. Простите, что невольно втянул в свое дело.
— О-о, — разочарованно протянула она и закусила губу от обиды. Сколько часов она билась над решением тайны, пыталась расшифровать загадочные цифры и совершенно напрасно. Оказывается, это уже не нужно небессмысленно. Ее жизнь, недавно полная возбуждения и ожидания чего-то необыкновенного, в одно мгновение опять стала обычной.
— Можно, я оставлю это себе? — вдруг вырвалось у нее.
— Зачем? — удивился он. — Все это не имеет теперь никакого значения.
— Для вас, может, и не имеет, зато для меня имеет и даже очень. — Она потупилась. — Пусть у меня останется хоть что-нибудь на память… о нашей встрече.
Она положила руку ему на грудь. Ей не надо было смотреть ему в лицо, чтобы понять, что он чувствует. Она и так знала…
— Постойте. — Сара вскинула голову, ее поразила одна мысль. — Если вам не нужен пакет, тогда зачем вы пришли ко мне?
Он замер. Ни один мускул не дрогнул на его лице, и Синий Ворон прямо перешел к делу:
— Я хочу попросить вас об одном одолжении. Я должен это сделать.
— Меня? — тонким, удивленным голосом спросила она. В это трудно было поверить, но, видимо, ее приключения не закончились. Ее жизнь опять перестала быть обычной, в ней опять появилась тайна.
— Мне надо, чтобы вы воспользовались вашим влиянием на графа де Лебона.
— На графа? Но ради чего?
— По-видимому, ему известно кое-что, о чем мне тоже хотелось бы знать. Для этого надо проникнуть в его дом. Но, как известно, граф вообще не принимает гостей.
— Как я смогу туда попасть? Ведь я не замужем, и идти к нему в гости мне, мягко говоря, неудобно.
— Вам надо убедить графа устроить званый вечер, — объяснил Синий Ворон. Его голос, утратив прежнюю чувственность, теперь звучал сухо, по-деловому.
— И вы тоже будете на том вечере?
— Да. Если там будет много гостей, мне будет намного легче проникнуть туда незамеченным.
— Угу, — задумчиво протянула она. Конечно, смешно было представить, чтобы Синий Ворон посетил вечер, как все, но вместе с тем к ней в голову пришла волнующая мысль. Раз так, то ей следует все-таки выведать у него, кто он такой.
— Сара, — прошептал он, — всем известно, что вы имеете большое влияние на графа.
— Мне кажется, что мои возможности слегка преувеличены. Тем более что в последнее время я вообще не виделась с графом.
— Ну что ж, если вы полагаете, что ничем не можете мне помочь, тогда придется искать другой способ, — торопливо сказал он и взял ее за руки. Трудно было понять: была это немая просьба или просто дерзость?
— Я помогу вам, — так же поспешно отозвалась она. Набравшись смелости, она подвинулась к нему. Чуть поближе.
Внезапно ею овладело странное, непонятное чувство, которое заставило ее забыть об осторожности и гордости. Оно руководило ею, оно вело ее, — ее, которая всегда гордилась своим правильным, безупречным поведением, ведь она всегда слушалась советов, которые давали отец с матерью и Филиппа, — это чувство заставляло ее поступить, как она точно знала, неправильно и неверно.
