— Неужели ты думаешь, что княгиня Долгорукая позволит сыну на бывшей крепостной жениться? — Никита с сомнением покачал головой. — Да и князь не больно прыток на такие подвиги, свою-то он Марфу бросил, слышали мы эту историю.
— А мы с Андрюшей уедем, — смело вскинула голову Татьяна. — Сами жить станем, где нас и не знают совсем. Заживем ладно, будем маленького растить.
— Какая же ты наивная, — вздохнул Никита. — Да разве так бывает, чтобы все, как по писанному? Только в сказках, да и среди них со счастливым концом больно мало найдешь.
— Послушай, — взмолилась Татьяна, — вот, скажем, если бы тебе вдруг Анна сейчас написала да за собой позвала, не бросился бы ты к ней, позабыв обо всем?
— Твоя правда, — грустно кивнул Никита. — Но она меня не позовет.
— Ты же сам сказал, что они с бароном расстались, — удивилась Татьяна.
— Может, и расстались, — пожал плечами Никита. — Да если что в их отношениях изменилось, то меня не касается. Потому что Анна ко мне никогда не изменится. Я ей всегдашний друг, по театру приятель, а любит она другого…
— Вот и я Андрея люблю, — просительно прошептала Татьяна. — Я ведь тебя не обманывала, Никитушка. Я за тебя по большому горю собиралась, чтобы ребенку позором глаза не кололи, да с глаз Андреевой невесты подальше уехать, и себе сердце не рвать.
— И то правда… — устало произнес Никита. — Вот и рассуди, что мне теперь, когда Андрей один остался, гордость свою перед ним выпячивать? — Татьяна покачала головой. — Да и нет у меня той гордости! Все бы отдала, чтобы рядом с ним быть.
— А, была ни была! — Никита махнул рукой. — Давай соберем твои вещички, и отвезу я тебя назад. Пусть хотя бы ты будешь счастлива!
Никита решительно собрал с пола оставшиеся вещи, накрепко затянул узел и протянул Татьяне руку. Она с благодарностью приняла его помощь, и они вместе вышли из комнаты. Никита деловито снарядил сани, устроил в кошеве Татьяну с узлом и потеплее. И взнуздал лошадку, чтобы шла побойчей.
Всю дорогу до имения Долгоруких Татьяна дремала в санях, представляя себе картины их будущей жизни с Андреем. Вот войдет она в дом, Андрюша прижмет ее к груди и обнимет нежно, потом поцелует, прикоснется к округлившемуся животу и ласково поздоровается с малышом. А ее назовет женою при всех и защитит от недоброго взгляда Марии Алексеевны.
Татьяна была уверена, что и Лиза, и Соня встретят эту новость с сочувствием, в их доброжелательности она и не сомневалась. Да и князь Петр — неужели он восстанет против родного внука? Татьяна медленно покрутилась с боку на бок в огромной дохе, в которую ее завернул Никита, — в последнее время она стала чувствовать: внутри нее что-то происходит. Жизнь, которая зародилась в ней, начала пробуждаться и все чаще давала знать о себе. И осознание этого делало ее гордой и ответственной за судьбу нового человечка.
Татьяна вздохнула. Ничего, маленький, теперь нам уже не будет страшно, мы все окажемся вместе — я, ты и наш папа, любимый мой Андрей, свет мой в окошке, душа моя!
Уже въехав во двор, Никита заподозрил неладное — огней в доме почти не было, и кругом стояла не правдоподобная тишина. Татьяна, очнувшаяся от своих сладких грез, тоже заволновалась, и дите в унисон сердечным скачкам принялось потихоньку бузить в животе. Никита поддержал ее при сходе из саней, поднял узел с вещами и стал поддерживать на ступеньках, кабы чего доброго не поскользнулась.
Первыми навстречу им попались Аксинья да Дмитрий — тихие и удрученные. Татьяна кинулась к ним, но Аксюша вдруг заслезилась и убежала куда-то, а Дмитрий кивнул Никите хмуро и неодобрительно, словно говоря: не до тебя, мол, парень, не до разговоров нам.
Татьяна его остановила.
— Если мы некстати, так и скажи, не чужие, поди. А чтобы не мешались, отведи меня скорей к Андрею Петровичу, он ждет меня, ты же сам мне письмо его давеча привозил.
— Опоздало то письмо, — с ходу брякнул Дмитрий. — А к барину пока чего ходить — вот обрядят его, в церковку вынесут, тогда и прощайся!
— Ты что мелешь?! — воскликнул Никита, едва успевая поддержать покачнувшуюся Татьяну. — Беременная она, ей волноваться нельзя, забыл?
— И то, чего это я — так сразу, без подходу, — виноватым тоном произнес Дмитрий. — Простите вы меня, да только все сейчас в доме, как помешанные. Горе у нас — Андрея Петровича убили…
— Не-ет… — простонала Татьяна. — Врешь, живой он, он звал меня, он ждет!
— Давай-ка ее отведем туда, — почесал в затылке Дмитрий, обращаясь к Никите. — И не шучу я — барин твой, барон, с Андреем Петровичем повздорили, говорят, да Владимир Иванович в гневе нашего-то и застрелил. Не сразу, правда, умер — мучался еще, доктор Штерн приезжал, да все напрасно. Помер Андрей Петрович, как есть крест, помер!
— А-а-а… — Татьяна, казалось слушавшая его вполуха, завыла тихонько и вцепилась в Никиту.
— Нет, не может быть, не верю я, жив он! Андрюша, сердце мое!..
— Танечка, милая, успокойся, — Никита обнял ее и стал гладить по голове. — Коли так случилось, ничего не попишешь. Может, вернемся домой, а?
— Никуда я с тобой не пойду! — Татьяна зло и с силой оттолкнула его. — Я здесь останусь. Место мое — подле него, и, если Андрей умер, то и я умру. Сяду рядом и умру.
— Совсем баба сдвинулась, — покачал головой Дмитрий, — как бы кричать не начала, скандалу не оберешься. Прошли бы вы куда, да куда? Комната ее теперь под Сычихой. Давай я за Лизаветой Петровной схожу, пусть она решит.
— А ты чего приперлась? — раздался противный и резкий голос Полины. — Ступай вместе с женишком своим обратно, к хозяину-убивцу.
— Совести у тебя, Полина, нет, — рассердился Никита. — Видишь, плохо женщине, а ты свирепствуешь. И потом, с каких это пор твой барин тебе не хозяин?
— Не будешь с Анькой по столицам разъезжать! — усмехнулась Полина. — А то бы знал, что я нашла своих родителей, и отец мой — князь Петр Михайлович Долгорукий! Так что я нынче вольная и в доме этом, как дочь, принята. А барон твой теперь — убийца и посажен в тюрьму за то, что Андрея Петровича загубил.
— Не мог он, — недобро покосился на Полину Никита. — Барин не из таких, он против друга ни в жизнь не пойдет.
— Это он пусть на суде объясняет, — хмыкнула Полина, — а мне он больше не указ. Я сама здесь хозяйка…
— Не рановато ли обрадовалась, девушка? — в коридор вышла Лиза. Полина зыркнула на нее острым глазом и удалилась восвояси. — Здравствуй, Танечка, здравствуй, Никита… Вот такая у нас приключилась беда.
— Как же это? — Татьяна заплакала: по глазам и лицу Лизы она поняла, что надежды больше нет, как нет в живых и Андрея.
