– Потому что ты в опасности. Кто-то отдавал приказы миссис Слейтер, и он все еще на свободе. Афродита знает, кто это, но ничего не скажет. Она хочет, чтобы я нашел доказательства.
– Но почему?
– Должно быть, этот человек обладает слишком большой властью. Без доказательств мы не сможем никого убедить, она может уничтожить и ее, и тебя с сестрами.
Франческа вздрогнула, и когда Себастьян обнял ее, она не стала сопротивляться.
«Я останусь с ним, – подумала она. – Всего лишь на мгновение. Нет ничего плохого, чтобы позволить себе мгновение. Скоро я порву с ним навсегда, но сейчас мне хочется… мне нужно, чтобы он меня обнимал».
Афродита опять видела сны. Она перетасовывала воспоминания, словно колоду карт. Сейчас как раз подошел момент, когда умер отец Франчески и она осталась одна.
Потом другой, и сначала она решила, что этого достаточно, но вскоре она поняла, что он совсем не тот, за кого она его принимала.
…Он хочет владеть мной. Теперь я это понимаю. Он не любит меня так, как любил Т. В нем нет любви, нет радости. Когда Т. смеялся, я знала, что он полон жизни. Когда смеется он, это тихий неприятный звук, и в нем нет ничего чудесного.
Лондон занимает меня. Клуб требует много времени, и мне это нравится. Может быть, теперь клуб стал моим любовником?
Сегодня случилось нечто ужасное. Нет сил писать, но не писать я не могу.
Моих детей нет… Нет моих дочерей! Кто-то пришел ночью и забрал их у меня. Я сойду с ума, если не найду их, вот почему я должна их найти.
Как это произошло? Не понимаю, почему их забрали. Никто в мире не может быть так жесток.
Я хочу найти их. Даже если это займет всю мою жизнь, это сделаю…
Но она не смогла. Он помогал ей, любовник, которого она презирала, и она была благодарна ему за великодушие. Она доверяла ему. Он разослал письма и нанял людей для поиска. Иногда ей казалось, что он отправил на поиски всю страну.
По крайней мере тогда она в это верила, но не теперь. Скорее всего тогда он и пальцем не пошевелил.
Так или иначе, но дети исчезли надолго: Афродита все больше понимала это по мере того, как проходили дни, недели, месяцы. Здоровье ее пошатнулось, она стала слабеть и проболела целый год. Друзья очень удивились, когда она выздоровела, но Афродита была сильной. Ей надо было быть сильной.
…Сегодня я вернулась к жизни. Я поднялась с постели и оделась в черное (с этого момента я всегда буду носить черное), а потом отправилась в клуб. Я вернулась к жизни, но часть меня всегда будет отсутствовать. А как же иначе – ведь я потеряла детей.
Годы идут, и я начинаю понимать, кто стоял за похищением…
Тут она проснулась: рядом сидела Франческа, держа ее за руку, и внезапно Афродита осознала, что, хотя дочерей ей вернули почти десять лет назад, воссоединение завершилось только сейчас, когда сердце младшей дочери обратилось к ней.
– Франческа, – прошептала она и улыбнулась.
– Мама, как ты себя чувствуешь?
– Думаю, лучше. – Она глубоко вздохнула. – Спасибо доктору – он сотворил чудо.
Глядя на мать, Франческа не могла не улыбнуться, но тут Афродита снова погрузилась в сон.
Потом Франческа услышала шаги Добсона и почувствовала мягкое прикосновение к плечу.
– Она спит. Слава Богу, Мей давала ей не слишком большие дозы.
– Повезло, – эхом повторила Франческа и покачала головой. – А где сейчас Мей?
– Там, где и положено, – в тюремной камере. Думаю, она будет вечно томиться в аду за свои злодеяния.
Себастьян, стоя с другой стороны кровати, внимательно наблюдал за лицом Франчески, стараясь угадать мысли.
– Она любила Афродиту и очень переживала из-за того, что ей приходиться делать.
– Переживала? – Добсон пожал плечами. – Тогда почему она не пришла к нам и не созналась во всем?
– Думаю, Мей слишком привыкла подчиняться и ей не пришло в голову, что она может поступить иначе, – решил Себастьян.
– А что сказала та женщина? – поинтересовался Добсон.
– Судя по тому, что мне известно, миссис Слейтер болела много лет и здоровье ее постоянно ухудшалось. Сейчас она вообще не может говорить. Джед тоже отказывается говорить.
– Значит, мы никогда не узнаем правду? Не узнаем, почему она это сделала и кто еще в этом участвовал?
– Вы имеете в виду того, кто отдавал приказы? Но что, если его вообще не было? – Франческа вопросительно посмотрела на собеседников.
Себастьян недобро усмехнулся:
– Афродита думает, что существует кто-то еще, и этот кто-то заплатил миссис Слейтер за то, чтобы она похитила тебя и сестер. Кто это, мы до сих пор не знаем, и пока я не назову имя, Афродита тоже его не назовет.
– Наверняка это один из ее любовников, – пробормотала она, но, взглянув на Добсона, тут же опустила глаза. – Прошу прощения, вас я не имела в виду, просто я размышляла вслух. Должно быть, этот человек очень сильно ненавидел ее, раз совершил такую ужасную вещь, а его любовь превратилась в ненависть.
– Наверное, так оно и было, – согласился Добсон.
– А я думаю, там было нечто большее, – предположил Себастьян. – Вероятно, мужчина мог извлечь из этого какую-то выгоду. Деньги, вот что движет большинством людей, и это абсолютная истина.
– Думаете, он рассчитывал на выкуп, а потом что-то пошло не так, как задумано? Что ж, это тоже вполне возможно. – Добсон вздохнул.
– По крайней мере, мне теперь с сестрами ничего не грозит. – Франческа говорила так, словно изо всех сил пыталась убедить себя в этом. – И вам, мистер Торн, больше нет нужды следовать за мной повсюду.
Себастьян нахмурился.
– Я еще не завершил дело, – холодно заметил он, – а это значит, что вам еще может грозить опасность.
– А я говорю, что мне не нужна ваша защита. Я вернусь в Йоркшир, как только поправится моя мать, и никогда больше сюда не вернусь.
– Значит, убегаете?
Глаза Франчески блеснули.
– Просто я отправляюсь домой.
– Ах нет, котенок, – раздался слабый голос с кровати. Оказывается, Афродита проснулась, и теперь глаза ее блестели куда живее, чем накануне. – Надеюсь, ты не забыла? В твою честь дается бал. Меня известила Эми. Тебя должны представить лондонскому обществу, не так ли?
– Но я не могу…
– Ты можешь, ты должна, и я настаиваю. – Афродита повернула голову и нашла глазами Добсона. – Джемми, сделай все необходимое за меня. Да не забудь отдать распоряжения мистеру Торну.
Добсон кивнул, и тут за дверью послышались шаги, а потом зазвучали приглушенные голоса.
Дверь распахнулась, и Себастьян, отступив, впустил в комнату женщину небольшого роста со светлыми волосами.
