Герцог взял связку:
– Благодарю вас. Пожилой слуга кивнул:
– В таком случае на этом все, ваша светлость?
– Не совсем. – Доминик пристально посмотрел в глаза дворецкому. – Скажите, Джеммел, ничего необычного не происходило между возвращением миссис Марлбрук из оперы в пятницу вечером и моим приездом в субботу?
Джеммел отвел взгляд, и Доминику показалось, что слуга занервничал – он слишком крепко сжал пальцами шляпу и перчатки.
– Возможно, приходили какие-то послания? Или необычное письмо? Быть может, посетитель?
Внимательно наблюдая за Джеммелом, герцог заметил, что тот поджал губы, и почувствовал, как изменилось его собственное выражение лица. Дворецкий колебался даже сейчас, считая, что, доверив эту тайну хозяину, он поставит под сомнение свою преданность Арабелле.
– Джеммел, – тихо произнес Доминик, – я забочусь лишь о благополучии миссис Марлбрук.
Дворецкий взглянул на герцога, и в его глазах промелькнула ожесточенная внутренняя борьба. Наконец, приняв решение, Джеммел кивнул:
– Кое-что произошло, ваша светлость. В субботу утром к мадам пришел посетитель. Незнакомый… – мгновенное колебание, – джентльмен по имени мистер Смит.
Доминик почувствовал беспокойство пожилого слуги и понял, что тот пытается защитить Арабеллу.
– Продолжайте, – спокойно попросил герцог.
– Они беседовали в библиотеке приблизительно двадцать минут, а затем я услышал, как открылась дверь, и решил, что джентльмен собирается уходить. Однако, спустившись на первый этаж, я увидел, что мистер Арчи улизнул от миссис Тэттон и решил поиграть возле библиотеки. Миссис Марлбрук приказала отвести ее сына к бабушке, а сама вернулась к мистеру Смиту. – Джеммел, очевидно, понимал, что его рассказ выставляет Арабеллу не в самом выгодном свете, – судя по его лицу, он мечтал о том, чтобы земля разверзлась под ногами и поглотила его. Доминик быстро обдумал услышанное.
– А этот Смит видел Арчи?
– Да, ваша светлость.
– Когда он ушел, миссис Марлбрук ни о чем не просила?
– Как же, сэр. Как только джентльмен покинул дом, миссис Марлбрук и миссис Тэттон начали собираться в дорогу.
После этих слов пожилого дворецкого воцарилось молчание. Герцог пытался осознать рассказ Джеммела.
По всей видимости, кто-то вмешался в ход событий – Доминик был уверен в этом.
В памяти всплыли слова, однажды сказанные Арабеллой: «Я сделала то, что должна была – ради Арчи. Я всегда буду поступать так, как будет лучше для него, защищать его, что бы ты ни говорил».
И Доминик понял, что непонятное влияние, которое Смит, по всей видимости, имел на Арабеллу, было каким-то образом связано с Арчи. Одна мысль о том, что посторонний человек видел его сына, заставила герцога похолодеть.
– Скажите, Джеммел, миссис Марлбрук приняла мистера Смита спокойно, не задавая вопросов?
– Нет, ваша светлость. Он добился приема с помощью переданного ей сообщения.
– И что это было за сообщение?
К удивлению Доминика, по щекам дворецкого разлился румянец.
– Всего лишь имя, ваша светлость… имя леди. – Джеммел прочистил горло и переступил с ноги на ногу, не желая встречаться взглядом с Домиником.
– И что это за имя?
– Мисс Нуар.
После этих слов воцарилось тяжелое молчание, как в лесу перед грозой. Тишина, казалось, подчеркивала их значимость. Наконец-то все стало проясняться. Арабелла рассталась с ним не по своему желанию. Герцог был уверен, что некто, назвавшийся Смитом, угрожал ей. Он не понимал лишь одного: почему она просто не пришла и не рассказала ему об этом?
Он резко поднялся и подошел к окну, глядя на улицу. Доминик обернулся только после того, как полностью вернул самообладание и выдержку, убедившись, что лицо не выдаст его чувств. Он ощутил крепнущую решимость выяснить, кто приходил к Арабелле и что за опасную игру затеял.
– Этот Смит… как он выглядел? – спросил Доминик, взглянув на Джеммела.
– Темноволосый, хорошо одет, ваша светлость. Пришел с тростью, выговор правильный.
«То есть ничем не отличается от сотен других джентльменов в Лондоне», – недовольно подумал Доминик.
– Высокий или нет? Как сложен?
– Боюсь, я не обратил на это внимания.
– И у него не было никаких особых примет, по которым можно его узнать? – Герцог был намерен выудить из памяти Джеммела все сведения, которые могут помочь ему.
– Ничего, ваша светлость.
– А карета?
– Он пришел пешком. Простите, что больше не могу ничем помочь, – с беспокойством произнес пожилой слуга.
– Благодарю, что рассказали мне все, Джеммел, – ровно произнес Доминик, пытаясь успокоить дворецкого.
Когда дверь за Джеммелом тихо закрылась, герцог вызвал слугу и велел оседлать его лошадь.
Если мистер Смит выяснил, что Арабелла и мисс Нуар – одно и то же лицо, то лишь из единственного в Лондоне источника.
Миссис Тэттон обустраивалась в Амершеме спокойно и уверенно, словно никогда и не уезжала оттуда. Арабелла не могла заниматься тем же.
Доминик заново обставил коттедж, но, не считая этого, маленький дом и просторный сад были точно такими, какими она их запомнила, только теперь не придется беречь уголь и экономить каждую монетку на еду. Щедрое содержание, назначенное Домиником, лишь усугубило ее печаль и чувство вины, камнем лежавшее на сердце.
Доминик. Арабелла пыталась не думать о нем. Она обязана выжить ради Арчи. Если она позволит себе размышлять о Доминике и о том, какую рану была вынуждена ему нанести, вряд ли ей удастся дожить хотя бы до вечера, не говоря уже о завтрашнем дне.
Он приедет, чтобы повидать Арчи, и Арабелла страшилась этого. И с нетерпением ждала.
Она гоняла еду по тарелке, стоявшей перед ней на столе.
– Элиза Брекенбридж приглашает всех нас на ужин на следующей неделе, – взволнованно произнесла ее мать, явно обрадованная вниманием. – А Мег Браун не устает говорить о том, какой замечательный у нас Арчи.
«Деревенский воздух пошел на пользу твоим легким, мама», – подумала Арабелла, посмотрев на пожилую женщину, сидевшую напротив. У нее заметно улучшился аппетит, а такого здорового румянца на ее щеках не было уже много лет.
– Ты вообще меня слушаешь, Арабелла?
– Разумеется, мама. Ты рассказывала мне о своих друзьях.
– И ни одного дурного слова не было сказано, ни одного намека, несмотря на то что они наверняка поняли, кто на самом деле был отцом мальчика. – Миссис Тэттон добавила сливочного масла в картошку и с аппетитом съела ее. – Как я рада, что мы вернулись сюда, Арабелла! Должна признаться, я и сама не понимала, как сильно мне не хватало простой жизни за городом.
– Я рада, что ты счастлива, мама. – Арабелла заставила губы изогнуться в жалком подобии улыбки. Но она казалась ей самой безжизненной и деревянной – как все ее тело.
