Потом посмотрел на стол, заваленный бумагами, и решил, что сейчас ему нужно долго и напряженно скакать на быстроногой лошади.
Темперанс скрылась от толпы, которая скучилась внизу, и ушла в тишину своей спальни. Возле ее кровати стоял сундук с одеждой, которую она не надевала с тех пор, как приехала в деревню, но когда она прикоснулась к этим вещам, они показались ей совсем чужими.
Отбросив вещи в сторону, она взяла в руки альбом, который мама специально заказала для нее. В нем были все газетные вырезки, в которых упоминалась Темперанс. Растянувшись на кровати, она медленно переворачивала страницы, прочитывая каждую статью от начала до конца. В Нью-Йорке она делала хорошую работу. Она помогла очень многим людям.
Она посмотрела на фото: Темперанс открывает первый многоквартирный дом, в котором квартиры будут сдаваться только нуждающимся женщинам. На фотографии Темперанс еле себя узнала – элегантный шелковый костюм, огромная шляпа, кокетливая улыбка репортерам и политикам вокруг. На заднем плане пять или шесть женщин с детьми на руках или с детьми, которые держатся за юбки.
Темперанс улыбнулась, глядя на эту фотографию и уже почти перевернула страницу, но потом подняла ее выше и рассмотрела женщин на заднем плане повнимательнее. Странно: она знала поименно всех репортеров на этой фотографии, всех политиков, но не знала ничего о женщинах, которые поселятся в ее доме. Она выбирала тех, кто будет жить там, по рассказам женщин, которые добровольно работали на Темперанс. Сама она никогда лично не встречалась с теми, кто жил в ее доме.
Лично, подумала она. Разве это не ключевое слово? В Нью-Йорке она помогала людям, но лично для нее там ничего не было. Закрыв глаза, она вспомнила три дня в деревне. На второй день ребенок свалился со скалистого склона, и Темперанс немедленно сделала шаг вперед, она привыкла управлять сложившейся ситуацией. Но вся деревня отстранила ее, они выступили как единое целое – как одно живое существо. Рамси отнес ребенка в деревню, и, когда он клал девочку дома на кровать, кто-то сказал: «Она идет». Через несколько минут в дом вошла Элис. Темперанс стояла рядом и удивленно наблюдала, как Элис потребовала горячей воды, нитку и иголку, которую промыла карболкой. Темперанс смотрела, как Элис давала матери девочки указания, что делать, аккуратно зашивая десятисантиметровую рану на ноге у девочки. Темперанс и не знала, что у Элис талант врачевания. Она знала, что Элис талантливая девочка, что она хорошо считает, но что она еще и врач...
Темперанс снова посмотрела на свою фотографию двухлетней давности и ощутила внутри пустоту. Сегодня она еще молода, еще не дурна собой, чтобы кокетничать с политиками и журналистами. А что будет, когда ей исполнится сорок? Пятьдесят? Когда она будет по вечерам приходить домой, где ее никто не ждет?
Она медленно закрыла альбом. Ее мама столько раз повторяла ей: «Темперанс, ты заботишься обо всех, кроме себя, всегда отдаешь и ничего не получаешь, однажды тебе станет одиноко». Слыша это, Темперанс смеялась, но сейчас, в деревне у Маккэрнов, общаясь с людьми больше, чем когда-либо в жизни, она испытала минуты настоящего, подлинного счастья.
– Если бы у меня был ребенок, я бы хотела, чтобы он вырос здесь, в деревне, – тихо сказала она, потом приказала себе кончать с этой слезливой сентиментальностью.
У нее нет ребенка, а люди в деревне, кажется, уже больше не хотят ее видеть.
– Пора за работу, – сказала она, вставая с постели и убирая альбом подальше.
Три дня, подумала Темперанс. Осталось три дня до свадьбы Джеймса и Кенны. Темперанс еще никогда не работала так много, готовясь к торжеству. Цветы, еда, гости и еще миллион других мелочей...
Кенну не интересовало ничего, что касалось свадьбы, даже ее подвенечное платье. Джеймса тоже ничего не волновало. Насколько Темперанс знала, они даже почти не виделись. Джеймс постоянно пребывал на своей обожаемой горе, а Кенна... А Кенна, казалось, только и делала, что наводила беспорядок.
– Мне надоело за ней убирать, – сказала Эппи, скрестив руки на груди. – Что она ищет?
– Сокровище, – ответила Элис. – Все хотят сокровищ.
Темперанс всплеснула руками в отчаянии. Сейчас ее меньше всего тревожит сокровище. Если честно, она вообще пыталась поменьше волноваться насчет всего на свете. Она, по словам Грейс, «пряталась» в доме Маккэрна, не уходя больше прогуляться на гору, где могла встретиться с Джеймсом, не выходя в деревню, где могла услышать, как все счастливы, что к ним вернулась «одна из них».
Она попыталась сосредоточиться на одной мысли – ей нужно вернуться в Нью-Йорк, к своей работе. Она здесь многому научилась, и это поможет ей, когда она вернется в Америку.
– Я смогу помочь женщинам найти работу, вместо того чтобы заниматься благотворительностью. Лучшая помощь – научить их зарабатывать на жизнь, – сказала она Грейс, когда они просматривали список гостей и думали, где разместить людей.
– Мы будем без вас скучать, – тихо сказала Грейс.
Темперанс схватила следующий лист и посмотрела на него, но глаза у нее затуманились. Она вспомнила, как однажды пришла к Слепой Бренде домой, сидела в окружении дюжины детей и слушала рассказ о том, как миром правили великаны. Посередине повествования в комнату тихонько вошел Джеймс, сел у огня и закурил длинную глиняную трубку. Она еще ни разу не видела, чтобы он курил.
Сидя с двухлетней малышкой, уснувшей у нее на коленях, Темперанс подумала, что никогда не уедет от этих людей...
– Вы меня слышите? – спросила Грейс.
– Нет, – честно ответила Темперанс, – я думала о другом. Как вы думаете, она станет ему хорошей женой?
– Нет, – также честно ответила Грейс, – это свадьба не по любви. Она нужна, чтобы выполнить условия завещания, и для того, чтобы она стала уважаемым человеком. Они оба получат то, что хотят. А вы тоже получите то, что хотели?
– О, да, – быстро ответила Темперанс, – я хочу вернуться в Нью-Йорк и заниматься тем, чем я должна заниматься. Просто сейчас у меня небольшая... ностальгия, потому что мне понравилось здесь, и я уже начала привыкать к здешним людям, но как только я вернусь, у меня все наладится. Но я... я буду теперь многое делать по-другому...
– Приехала какая-то женщина! – закричала Элис, взбегая по лестнице. – И такая красивая!
– Скажи ей, что у Маккэрна уже есть невеста! – крикнула в ответ Темперанс.
Грейс улыбнулась.
– Но она приехала повидаться с вами! – ответила Элис, вбегая в комнату. —. Ее зовут Дебора Мэдисон, она из Америки.
Услышав это имя, Темперанс вышла из комнаты и остановилась у лестницы. Ее соперница... Эта женщина хотела забрать у Темперанс то, что она начала и создала. С этой женщиной Темперанс собиралась сразиться по возвращении в Нью-Йорк.
