Между тем разбойник подбежал к карете, рывком открыл ее и, не обнаружив в ней никого, стал озираться, внимательно оглядываясь вокруг.
Соня присела еще ниже и даже прикрыла голову руками, словно это могло чем-нибудь помочь. Но, видно, кусты оказались достаточно густыми, да и ее дорожное платье не было ярким — княжна мысленно поблагодарила предусмотрительную герцогиню де Полиньяк, — чтобы разбойник мог вот так сразу найти ее.
Он присел на подножку кареты, снял маску и вытер пот со лба.
Бедную княжну опять ждало потрясение — перед нею был не кто иной, как барон Себастьян де Кастр!
Боже, мысленно простонала она, сначала Флоримон де Баррас, теперь барон. Неужели среди французов-аристократов так много разбойников?
Себастьян еще некоторое время посидел, размышляя, затем коротко свистнул. Откуда-то с дороги послышался топот, и к нему подскакал оседланный гнедой конь.
Де Кастр вскочил в седло, некоторое время осматривался, словно надеялся с высоты лошадиного крупа разглядеть сбежавшую княжну. Наконец он тронул поводья, затем пришпорил коня, и вскоре до ушей Сони донесся удаляющийся топот.
Она еще некоторое время посидела в кустах — а вдруг Себастьян предпринял военную хитрость? Сделал вид, что уезжает, а сам вернется, чтобы поймать ее. Но, видимо, у барона были другие намерения.
И не сидеть же в этих кустах вечно! Соня выбралась на поляну. Глянула — вокруг валялись тела поверженных мужчин. Среди них не было ни одного, кто пребывал бы в так называемом зрелом возрасте. Все молодые, в самом расцвете сил. Что же за письмо вручила ей Мария-Антуанетта, если за него чуть ли не с первых верст пути стали гибнуть люди?!
Борясь с тошнотой, княжна закрыла глаза безмятежно уставившемуся в небо Савари. Прикрыла носовым платком лицо второго гвардейца-возничего — шпага одного из нападавших пронзила его глаз, и теперь миру являлось страшное зрелище мертвого, окровавленного лица. Увы, Соня даже не узнала, как его зовут.
Она думала, что не сможет заставить себя и подойти к убитым, но, как ни странно, подошла, не испугалась и вместо страха чувствовала лишь безмерную горечь.
Волей-неволей она оттягивала момент, чтобы подойти к Патрику. Соне даже думать было нестерпимо о том, что такой достойный молодой человек убит. Его ненавязчивое внимание, готовность во всякую минуту прийти к ней на помощь… Княжна, даже сидя в карете, ощущала его присутствие, и если возлагала надежды на благополучное завершение поездки, то вовсе не благодаря Савари, а ему, скромному гвардейцу Патрику.
Кто он, откуда родом, каково его происхождение — о том знает лишь герцогиня де Полиньяк. Но она далеко, а Патрик здесь неизвестно за что сложил свою голову…
Она постояла над ним, посмотрела в его застывшее лицо, и вдруг Соне показалось, что ресницы молодого человека дрогнули.
Поначалу от неожиданности она отпрянула, но потом устыдилась своего страха, встала перед лежащим на колени и приложила ухо к его груди. Что это — зашуршало ее платье или она коснулась ухом одежды Патрика?
Больше не церемонясь и не думая о том, что она, возможно, раздевает мертвеца, Соня быстро расстегнула на груди Патрика рубаху и опять попыталась прослушать его сердце… Оно билось!
Неимоверное облегчение расслабило Софью настолько, что она расплакалась.
Губы Патрика шевельнулись, и он прошептал:
— Разве в раю идет дождь?
Не помня себя от счастья, Соня поцеловала его прямо в губы. А потом опомнилась и решила осмотреть его рану. Как это кстати, что она сняла нижние юбки — теперь будет чем перевязать ее защитника.
На груди молодого человека, невидимая под дорожной безрукавкой, висела на цепи какая-то серебряная бляха — не то знак принадлежности его к чему-то, не то просто украшение. Шпага барона де Кастра, очевидно, скользнула по ней и вместо прямого удара получился скользящий. Впрочем, тоже вполне серьезный.
Рана оказалась не смертельной, но кровь текла из нее и поныне, так что молодой человек мог умереть от ее потери, если его срочно не перевязать.
Тут в Софье, видимо, проснулся дух ее предков, которые всегда старались собраться в трудной ситуации и найти выход из нее, не раскисая и не опуская рук.
Ей пришлось нелегко: мало того, что Патрик был неподвижен, он еще имел слишком мощное телосложение для того, чтобы Соня могла его приподнять.
Если бы он хоть на минутку пришел в себя! Но что это? У пояса раненого она нашла фляжку с какой-то жидкостью, по запаху похожей на настоянные на водке травы.
Соня сделала маленький глоток и поперхнулась: напиток был очень крепкий.
Это было то, что нужно.
Девушка промокнула рану смоченным в настойке платком, правой рукой прижала ее покрепче, а левой — поднесла фляжку ко рту раненого и влила в него несколько капель. Патрик закашлялся и пришел в себя.
— Ваше сиятельство, — прошептал он, — вы живы?
— А я должна была умереть? — спросила Софья в ответ.
— Но тогда… тогда я тоже жив? — оживился он, но тут же скривился от боли и закашлялся. — Я подумал, что мы с вами встретились на небесах… Впрочем, на небо меня могли бы и не взять, потому что я не всегда… я не был праведником.
— Могу вас успокоить, я тоже не без греха, — вздохнула Соня, — но об этом мы поговорим потом… Лето кончается, и, по-моему, на земле лучше не лежать, особенно если вас ранили…
— Вот почему мне так хочется стонать, — прошептал Патрик; на короткое время он пришел в себя, а теперь ему опять становилось хуже.
На глазах Сони его лицо снова стала заливать зеленоватая бледность.
— Погодите, Патрик, продержитесь еще немного! — вскричала она. — Помогите мне дотащить вас до кареты. Иначе я не смогу вас даже сдвинуть!
Она мимоходом подумала, что можно было бы съездить на той же карете за помощью. Куда-нибудь в ближайшую деревню, но, может, лошади не послушают ее?
Соня изо всех сил старалась не терять присутствия духа. Она явственно чувствовала, как к ней подкрадывается отчаяние; ни в коем случае нельзя было ему поддаваться, потому что на этот раз от ее самообладания зависела не только жизнь самой Софьи, но и жизнь Патрика, который без ее помощи просто истечет кровью.
— Что я должен делать? — между тем спросил ее тот, о котором она как раз думала. Было видно, что он еле держится, чтобы опять не впасть в беспамятство.
Соня представила, как подействует на его рану малейшее движение, но выхода не было. В карете, усадив Патрика на сиденье… или уложив, она сможет попытаться перевязать его, и тогда он, по крайней мере, не истечет кровью, пока она доедет до какого-нибудь жилья.
