– Тогда меня должна сопровождать служанка, а не грум, – указала Геро.
– Верно. Но, к сожалению, мои лошади не приучены к дамским седлам.
– Мои тоже, – гостья бросила взгляд на позолоченные бронзовые часы, стоявшие на каминной полке. – Вы закончили с завтраком?
– Знаете, это явная ловушка, – вдруг посерьезнев, сказал Себастьян.
– Так вы поедете?
– Выпейте чаю, – буркнул виконт, – пока я переоденусь в наряд, более приличествующий груму.
* * * * *
Стрэнд-лейн, лежащая к западу от церкви Святого Климента, оказалась узким, мощеным булыжником переулком, извилисто спускающимся к реке.
День стоял пасмурный и холодный, с кусачим ветром, более характерным для марта, нежели для мая. Придержав своего мерина в начале проулка, Себастьян взглянул на сторожку и церковь Святой Марии[50], при расширении улицы оставленную посредине Стрэнда, словно на островке.
– По-моему, не самое подходящее место для бывшей проститутки, чтобы залечь на дно.
– Может, она выросла где-то поблизости, – предположила мисс Джарвис, натягивая поводья своей лошади.
Сжав колени, виконт направил коня между старыми бревенчатыми и оштукатуренными строениями с остроконечными крышами, чуть ли не смыкающимися вверху. Дома, хоть и древние, выглядели ухоженными, мостовая и истертые крылечки были чисто выметены. Со смехом пробежала маленькая девочка, гоняясь за котенком, который прятался в пышном цветении выкрашенных зеленой краской оконных ящиков. Всадники проехали обветшалый трактир «Петух и сорока» и извозчичий двор. Но примерно через сотню ярдов улочка справа от них неожиданно оборвалась, и взгляду открылась полуразрушенная каменная ограда, а за ней – свободное пространство.
– Необычное место для встречи, – бросил Себастьян, останавливаясь. Среди буйных зарослей глицинии и сирени виднелись разбитые, заросшие плющом статуи и заржавевшие ворота заброшенного сада, который простирался до самой террасы и боковой стены неоклассического Сомерсет-хауса, возвышавшегося в отдалении.
– Это остатки восточных садов прежнего Сомерсет-хауса, – пустилась в объяснения мисс Джарвис. – Когда старый дворец снесли, в планах было возвести восточное крыло нового здания, которое бы простиралось почти до самой Суррей-стрит. Однако у правительства не хватило средств. Отца всегда это злит. Он считает, что столицу великой нации должны украшать представительные правительственные здания, а Лондону удручающе недостает величественности и монументальности.
Виконт прищурил глаза на мерцающий отблеск Темзы. Внизу у реки, слева от них располагался склад лесоматериалов, громадные штабеля сохнущего бруса поднимались в высоту на двадцать-тридцать футов. Но в воздухе стояла настороженная тишина.
– Не нравится мне здесь, – заметил Себастьян, благодарно ощущая тяжесть небольшого двуствольного пистолета, засунутого в карман куртки перед отъездом с Брук-стрит.
– Будь это ловушка, – рассудила спутница, – рандеву назначили бы на вечер. Что злоумышленники могут сделать сейчас? Шарахнуть меня и слугу дубинкой по голове среди бела дня? Этот район не пользуется дурной славой.
– А вы бы пошли сюда вечером?
– Конечно же, нет.
Девлин окинул взглядом заросшие травой гравийные дорожки и разлапистый кустарник.
– Ну, и где должна поджидать искомая Ханна Грин?
– Вон там, – кивнула мисс Джарвис на строение, стоявшее в начале сада у самой воды и похожее на домик смотрителя.
– Ждите здесь, – спрыгнув с седла, велел Себастьян спутнице. – Ваш грум собирается постучать в дверь.
Виконт ожидал возражений. Вместо этого Геро твердой, затянутой в перчатку рукой взяла поводья его лошади. Между глазами девушки, изучавшими небольшой каменный домик, залегла хмурая морщинка.
Прежний Сомерсет-хаус был построен в середине шестнадцатого века герцогом Сомерсетом, дядей и лордом-протектором юного короля Эдуарда VI. Огромный дворец в стиле Ренессанса снесли в конце прошлого века, а на его месте возвели новое здание, в котором разместились многочисленные королевские научные общества и правительственные учреждения. От старых садов остался только этот участок. Коттедж из песчаника у реки некогда мог быть частью старинного дворца Тюдоров: флигелем для приживалки или укромным садовым убежищем вдовствующих королев, которые когда-то пользовались Сомерсет-хаусом в качестве «вдовьего домика». Отзвуки минувшей славы прежнего дворца угадывались в крошащихся каменных ступенях, в сладком аромате дамасской розы, упрямо цветущей среди зарослей чертополоха.
Всеми фибрами улавливая каждый звук, каждое движение, Себастьян прошел по заброшенной дорожке, хрустевшей под ногами гравием. Сад казался пустынным.
Разглядывая паутину, затянувшую изящные ажурные переплеты и свинцовые стекла окон, виконт постучал в перекошенную старую дверь, слыша, как звук глохнет в пустоте. Подняв кулак, чтобы постучать еще раз, он уловил по ту сторону толстых филенок какое-то еле слышное шевеление. Шарканье обуви по каменным плитам, или, может, шелест одежды.
Себастьян подождал, чувствуя, что за ним наблюдают. Закинув голову, он осмотрел зубчатый узор по краю стены, и тут раздался скрежет отодвигаемого засова.
Дверь приоткрылась внутрь где-то на фут и остановилась. Девлин увидел бледное девичье лицо, расширившиеся от страха карие глаза. За спиной девушки тянулся пустой, выложенный каменными плитами коридор с толстыми побеленными стенами.
– Мисс Джарвис послала меня спросить… – начал было виконт, но незнакомка тихонько испуганно вскрикнула. Руки соскользнули с задвижки и вцепились в юбку, девушка крутнулась и бросилась назад по коридору.
Распахнув дверь настежь, Себастьян рванулся за беглянкой. Он пробежал два или три шага, а затем почувствовал ослепляющую боль, ударившую в затылок и принесшую с собой мрак забытья.
Боль не проходила.
Себастьян ощутил, что лежит на чем-то холодном и твердом. Это вызывало недоумение. Девлин решил открыть глаза, чтобы осмотреться, однако, как оказалось, для этого требовалось больше усилий, чем оно того стоило.
Виконт лежал неподвижно, стараясь перебрать в памяти, где был и что делал. Он вспомнил, как передавал поводья своей лошади Геро Джарвис. Вспомнил, как шел через заброшенный сад. Каменные ступеньки. Перекошенная дверь. Кареглазая убегающая девушка. Шевельнувшись, Себастьян зажмурился от боли, колючим кольцом охватившей голову. Где-то совсем близко голос мисс Джарвис произнес:
– Вы были правы. Это оказалась ловушка.
