—Я не могу ничего сказать о Миранде, но я написала Оливии, настаивая, чтобы она вернулась. Она прибудет через пару дней.
—Хорошо. — Проворчал Тернер.
—Уверена, что она будет рада твоей братской привязанности.
Тернер сузил глаза. Не послышался ли ему намек на сарказм в голосе матери. Он не был в этом уверен.
— Скоро увидимся, мама.
—Хорошо. О! Тернер?
—Да.
—Почему ты не проводишь больше времени со своим камердинером. Ты выглядишь оборванным.
Тернер зарычал, выходя из дома.
Два дня спустя, Тернеру сообщили, что его сестра возвратилась в Лондон. Тернер помчался домой, чтобы немедленно ее увидеть. Если и было что-то, что он ненавидел, так это — ожидание.
И если было что-то, что он ненавидел еще больше, так это чувство вины.
И он чувствовал себя чертовски виноватым в том, что заставил ждать Миранду больше шести недель.
Оливия была в своей спальне, когда он прибыл. И вместо того, чтобы подождать ее в гостиной, Тернер помчался наверх и постучал в дверь.
—Тернер! — воскликнула Оливия. — Боже мой! Что ты здесь делаешь?
—Действительно, что, Оливия? Кажется, я здесь живу. Помнишь?
—Да, да, конечно. — Оливия улыбнулась и села отступая. — И чему я обязана этому удовольствию?
Тернер открыл рот и затем закрыл его, будучи неуверен, о чем спросить. Он не мог просто подойти к ней и сказать: « Я соблазнил твою подругу и теперь должен поступить правильно. Теперь мне нужно найти ее в доме у бабушки и дедушки, в то время как один из них болен».
Тернер снова открыл рот.
—Да, Тернер.
И закрыл, чувствуя себя дураком.
—Ты хотел о чем-то спросить меня?
—Как Шотландия? — выдавил он из себя.
—Прекрасно. Ты когда-нибудь был там?
—Нет. А Миранда?
Оливия заколебалась перед ответом.
—Она в порядке. Она посылает привет.
Так или иначе, Тернер в этом засомневался. Он вздохнул. Он должен был подойти к этой теме осторожно.
—Она в хорошем расположении духа?
—Хмм, да. Да.
—Она не расстроена, что пропустила остальную часть сезона?
—Нет, конечно, нет. Она никогда не наслаждалась ним, с самого начала. Ты же знаешь это?
—Правда. — Он отвернулся и оказался перед окном, отбивая рукой нервный такт. — Она скоро вернется?
—Полагаю, она пробудет там еще несколько месяцев.
—Выходит, ее бабушка серьезно больна.
—Да.
—Я должен буду послать свои соболезнования.
—До этого не дойдет. — Сказала Оливия быстро. — Доктор сказал, что потребуется время, Хмм, по крайней мере, полгода, возможно чуть больше. Но он думает, что она выздоровеет.
—Понятно. И что это за болезнь?
—Женские проблемы. — Сказала Оливия, ее голос стал немного дерзким.
Тернер поднял брови. Женские проблемы у бабушки. Как интригующе. И подозрительно. Тернер обернулся.
—Надеюсь, это не заразно. Не хотел бы видеть Миранду заболевшей.
—О, нет. Эээ, болезнь не распространяется при общении, — Тернер не сводил тяжелого взгляда с ее лица, она добавила. — Только посмотри на меня. Я была там более двух недель и здорова как лошадь.
—Ты — да. Но хочу сказать, что волнуюсь о Миранде.
—О, нет. Ты не должен, — настаивала Оливия. — Она в порядке. Правда.
Тернер сузил глаза. Щеки его сестры стали розовыми.
—Ты что-то не договариваешь.
—Я…я не знаю, о чем ты говоришь. — Оливия запнулась. — И почему ты задаешь так много вопросов о Миранде.
—Она мой хороший друг, — ответил он мягко. — И я предлагаю сказать мне правду.
Оливия метнулась к другому краю кровати, когда он шагнул к ней.
—Я не знаю, о чем ты говоришь.
— Это связано с каким-то мужчиной, — потребовал он. — Да? Это поэтому вы придумали невероятную сказку о больном родственнике.
—Это не сказка, — выпалила она.
—Скажи мне правду.
Она сжала губы.
—Оливия. — Сверлил он ее хищным взглядом.
—Тернер, — ее голос стал пронзительным. — Я не люблю этот твой взгляд. Я позову маму.
—Мама не доходит мне и до плеча. И она не сможет помешать задушить глупого ребенка.
—Тернер, ты с ума сошел.
—Кто он?
—Я не знаю, — вспыхнула она. — Я не знаю.
—Значит, есть кто-то.
—Да! Нет! Никого нет!
—Что, черт побери, происходит. — Ревность, чистая и неистово горячая захлестнула его.
—Ничего.
—Скажи мне, что случилось с Мирандой. — Он кружил вокруг кровати, пока не загнал Оливию в угол. Это был очень примитивной способ. Он боялся, что может потерять Миранду, и боялся, что с ней что-то произошло. Что если что-нибудь случилось с ней? Он никогда не думал, что благополучие Миранды может вызвать такое удушающее беспокойство. Но это было так. Господи! Это было ужасно. Он никогда так не беспокоился о ней.
Взгляд Оливии заметался, пока она искала способ от него убежать.
—Она в порядке, Тернер. Клянусь в этом.
Его большие руки спустились ей на плечи.
—Оливия, — сказал он низким голосом. Его синие глаза опасно мерцали яростью. — Я собираюсь сказать тебе кое-что. Когда мы были детьми, я никогда не бил тебя, несмотря на веские причины. — Он сделал паузу, угрожающе наклоняясь. — И я не склонен начинать это делать сейчас.
Ее нижняя губа начала дрожать.
— Но, если ты не скажешь мне прямо сейчас, в какую неприятность попала Миранда, ты действительно об этом сильно пожалеешь.
Тысячи эмоции исказили лицо Оливии, большинство из которых было связано с паникой и страхом.
—Тернер, — взмолилась она. — Она моя самая близкая подруга. Я не могу потерять ее доверие.
—Что с ней не так? — повторил он.
—Тернер…
—Скажи мне!
—Нет, я не могу, я … — Оливия побледнела. — О, Боже мой!
— Что?
—О, Боже мой! — задышала она взволнованно. — Это — ты!
Тернер еще ни разу не получал пощечины ни от сестры, ни от кого-нибудь еще….
—Как ты мог! — кричала Оливия, молотя кулачками по его груди. — Как ты мог! Ты животное! Ты слышишь меня? Животное! Это нечестно, что ты оставил ее.
Тернер неподвижно стоял в течение всей ее тирады, пытаясь осмыслить ее слова и гнев.
—Оливия, — медленно сказал он. — О чем ты говоришь?
—Миранда беременна, — яростно зашипела она. — Беременна!
Руки Тернера опустились, и он с размаху сел на кровать.
— Предполагаю, ты — отец! — сказала она холодно. — Это отвратительно. Ради Бога, Тернер. Ты же ей как брат!
Его ноздри раздулись.
— Не совсем.
— Ты же старше, чем она, и более опытный. Ты не должен был ее обманывать.
— Я не собираюсь объяснять тебе свои действия, — отрезал он холодно.
Оливия фыркнула.
— Почему она не сказала мне?
— Ты был в Кенте, если помнишь, выпивал и развратничал….
— Я не развратничал, — перебил он ее. — У меня не было другой женщины после Миранды.
