— Нет, — безучастно сказал Ник.
— Проявите доброту к парнишке, милорд, — покачала головой миссис Пелл. — Возьмите и покажите мир.
— Мы же почти беглецы, миссис Пелл.
— Чем не приключение для молодого человека, милорд.
— Очень сомнительное приключение! — усмехнулся Ник.
— О, чепуха, — фыркнула экономка. — Каким еще может быть приключение?
Ник посмотрел на Синтию, но она только пожала плечами. Она не видела причин отказывать Адаму в поездке в роскошное имение, но Ника одолевали сомнения.
— Что тебе сказала мать, Адам?
— Она сказала, что надо быть осторожным, заботиться о мисс Мерриторп и безоговорочно делать так, как говорит лорд Ланкастер.
Лицо Ника исказила какая-то сильная эмоция, но она промелькнула так быстро, что Синтия не смогла определить, что это было.
— Мне трудно поверить, что твоя мать одобряет твое намерение, — проворчал он.
— Она верит вам, милорд.
— А не должна. Она ведь ничего обо мне не знает.
Теперь не только Синтия изучала лицо Ника. Миссис Пелл тоже наблюдала за ним. Он заметил это, нахмурился и махнул рукой:
— Отлично. Можешь ехать с Джеймссоном и учиться управлять экипажем. Подходит? — И, не дожидаясь ответа, направился в коридор. — Пойду за дорожной сумкой.
— Собирай свои вещи, Адам. — Миссис Пелл махнула в его сторону полотенцем. — Его сиятельство не станет тебя ждать.
Синтия повернулась к кувшину с сидром, который она собралась взять в путешествие, но рука миссис Пелл легла поверх ее руки.
— Тебе надо выйти за него замуж, дорогая.
— Что? — Синтия покраснела и выдернула свою руку. — Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Понимаешь, все ты понимаешь.
— Нет.
Лицо у Синтии покраснело еще больше, но она ничего не могла с этим поделать, поэтому повернулась, чтобы поставить кувшин в сумку.
— Я приходила будить тебя сегодня утром.
Эти спокойные слова убили Синтию наповал. Она замерла, сжавшись, как только вспомнила, что происходило в ее постели сегодня утром.
— Дом старый, но стены в нем не слишком толстые, дорогая. К счастью для всех нас, я не открыла дверь.
— Я… — У Синтии потемнело в глазах, но она не настолько слаба, чтобы упасть в обморок. — Это я соблазнила его. Он пытался сказать «нет».
— Я уверена в этом. И рада, что ты последовала моему совету.
— Я не следовала никакому совету.
Синтия заставила себя повернуться и посмотреть в лицо миссис Пелл. Она поразилась тому, что в глазах экономки не было и намека на неодобрение или смущение:
— Это произошло не из-за свадьбы.
— Но теперь, я думаю, как раз о ней пойдет речь.
— Нет. Ему надо жениться на деньгах. Ну, как не понять этой простой истины?
Миссис Пелл взяла Синтию за локоть и потянула к стулу.
— Потому что жизнь не так проста. Присядь.
Синтия села, почувствовав облегчение в дрожащих от усталости ногах.
— Я приехала в Кантри-Мэнор в тысяча восемьсот тринадцатом году. Вспомни моего сына Тома. В то время он был совсем крошечным, а теперь взрослый мужчина, живет в Индии.
— Я знаю. Ваш муж погиб в море.
— Это ложь. Я никогда никому не говорила правду. Я не была вдовой, и у меня никогда не было мужа.
Миссис Пелл смахнула несколько крошек со стола, как будто ничего важного сейчас не сказала.
— Что, простите?
— Отец Тома был моим возлюбленным. Семья, в которой я росла, не относилась к разряду состоятельных семей, но пользовалась уважением. У нас был свой постоялый двор, и еще отец сдавал в аренду лошадей. Когда оказалось, что я беременна, даже сомнений не было, что я выйду замуж. Знаешь, нет позора в том, чтобы родить раньше времени, если твое имя записано в церкви.
Синтия, потрясенная этим рассказом, молча кивнула.
— Он был местным викарием, поэтому…
— Кем он был? — У Синтии внезапно прорезался голос.
— Поэтому меня бы ждала спокойная и достойная жизнь в качестве его жены. Но когда я сообщила ему о своей беременности, он ударил меня.
У миссис Пелл наконец успокоились руки, и она не сводила с них глаз.
— Он ударил меня и назвал жадной шлюхой. Он явно хотел подобраться к дочери местного сквайра и с помощью брака упрочить свое положение в обществе. Но вместо этого ему теперь предстояло жениться на дочери владельца постоялого двора.
— О, миссис Пелл, это ужасно!
— Ужасно, ты права, и я не могла согласиться на это. У меня не было намерения всю жизнь жить в прислугах, Синтия. Но я предпочла именно это, потому что мысль о том, что этот человек всю жизнь изо дня в день будет унижать меня, была невыносима. Я думала, он любит меня, и на меньшее была не согласна.
— Я тоже не хочу быть обузой для Ника, понимаете? — Синтия обняла миссис Пелл. — Не хочу, чтобы на социальной лестнице он спустился на ступеньку ниже.
— Он уже спустился вниз, дитя мое, и это не имеет к тебе никакого отношения, поняла?
— Мы, не знаем, правда ли это.
— Тогда спроси его. В жизни есть вещи поважнее денег. Могу поспорить, что Ланкастер уже знает об этом.
— Что знает? — раздался из-за спины Синтии его глубокий голос.
По звуку его шагов Синтия могда определить, что он был еще в коридоре и вряд ли слышал ее разговор с миссис Пелл.
Миссис Пелл, которая оказалась намного хитрее, чем предполагала Синтия, улыбнулась и вскочила на ноги.
— Он знает, что, если не сохранит мою девочку в целости и сохранности, получит от меня затрещину.
— О да, это он знает. Ты готова, Син?
— Готова.
И все равно она продолжала сидеть, со страхом ожидая момента отъезда.
— Хорошо, тогда давай прощайся. Хотя я уверен, что через несколько дней мы вернемся.
Синтия заставила себя встать и расплакалась еще до того, как миссис Пелл обняла ее.
— Ну, ну, не надо плакать.
— Поехали со мной в Америку, — безнадежно прошептала Синтия.
Они много раз обсуждали эту тему. Миссис Пелл даже не ответила, она только покачала головой.
— Но вы будете здесь совсем одна.
— Мне так нравится. Что, скажи, пожалуйста, я буду делать в Нью-Йорке?
Синтия уткнулась ей в плечо.
— Может быть, ты вообще туда не поедешь. Посмотрим. А сейчас будь осторожной и послушной. Присылай письма. Много писем.
Синтия все еще плакала, когда Джеймссон подогнал экипаж и с любопытством посмотрел на ее заплаканное лицо. Но что удивительно, как только они проехали мимо видневшегося вдалеке Оук-Холла, слезы высохли, и она с безучастным видом смотрела на свой старый дом.
В отсвете сумеречного неба лицо Ника казалось пепельно-серым. Как будто он умирал.
