Ульяна Соболева - Катерина. Из ада в рай, из рая в ад

В этот момент в залу вбежал Глеб, он задыхался, на ходу сбросил плащ

— Потоцких только что арестовали по обвинению в заговоре, Мирович во всем признался.

Катя сидела на застеленной постели, обхватив колени руками, ее била мелкая дрожь. Муж отволок ее в спальню и запер дверь, Марту к ней не пустили, ее заперли в чулане, она слышала крики кормилицы, когда ее тащили вниз по лестнице. Девушка сидела вот так, уже несколько минут, ожидая неминуемой расплаты. В ответ на ее страхи дверь с грохотом отворилась, князь открыл ее ногой, так как его руки были заняты: в одной из них он сжимал бутыль с вином, а в другой плеть, которой наказывают непослушных холопов. Он захлопнул дверь, отпил из горлышка вина и посмотрел на Катю налитыми кровью глазами. Его светлые волосы растрепались, рубашка была небрежно расстегнута, он не переоделся, стоял перед ней в грязных сапогах.

— Встать! — Рявкнул князь.

Катя не пошевелилась, скованная ужасом.

— Я сказал — встать!

Плеть засвистела в воздухе прямо у уха княгини, девушка вздрогнула, но не подчинилась. Точнее она просто оцепенела от страха, не в силах сдвинуться с места.

— Ты думаешь, что и в этот раз отделаешься легким испугом, запудришь мне мозги? Ты ошибаешься!

С этими словами он снова взмахнул плетью. Катя вскрикнула и прижала руку к плечу, на котором тут же вздулся и засаднил, словно ожог, след от удара.

— Встань, я сказал! Иначе изобью тебя до полусмерти!

Князь исподлобья смотрел на жену, он слегка пошатывался, девушка поняла, что сейчас ничто ему не помешает, никакие ее слова или уговоры. Он исполнит свою угрозу. Она медленно встала с постели.

— Вы не посмеете, — возразила она тихо, а он захохотал ей в лицо.

— Не посмею, говоришь?! А кто меня осудит за это? Ты выставила меня рогоносцем посмешищем? Ты думаешь, тебе это сойдет с рук? Думаешь, никто не знает о твоем свидании с матросом? Я этой плетью сдеру с тебя это платье вместе с кусочками твоей кожи!

— Моя лошадь понесла и Соколов… — несмело возразила девушка

— Заткнись! Не произноси при мне имя своего любовника! Понесла — говоришь? Да ты висела на нем как последняя шлюха, я слышал все до единого слова, что ты ему говорила. Как признавалась ему в любви. Проклятая девка, корчила из себя святую! А ведь ты умеешь быть страстной, только не со мной. Для меня ты снежная королева, ничего я растоплю этот лед моей плетью. Раздевайся!

— Никогда, слышите, никогда я не сделаю этого добровольно! Я вас ненавижу, презираю!

Он в два прыжка оказался возле нее, замахнулся и наотмашь ударил ее по лицу. Ее голова дернулась от удара у плечу, Катя почувствовала во рту вкус крови. В тот же момент он прижал ее к себе, насильно ища ее губы.

— Нужно было сразу начинать именно с этого. Выбить из тебя всю дурь.

Он схватил ее лицо обеими руками, чтобы она не могла увернуться, и жадно впился в ее рот. Катя содрогнулась от отвращения, больно укусила его за губу, прокусив до крови, он отшатнулся и прижал руку ко рту, Потом посмотрел на окровавленные пальцы, и тут же ударил ее кулаком. У девушки все поплыло перед глазами, ее начало тошнить.

— Вы меня возьмете, если только убьете меня — простонала она, прижимая ладонь, к заплывшему глазу.

Но он уже ее не слышал, схватил за волосы и потащил к постели, толкнул на покрывало, снова ударил, теперь в живот, Катя задохнулась от боли, слезы брызнули из ее глаз. Ей показалось, что ее внутренности обжигает пламенем. У нее еще были силы сопротивляться, мужчина задрал ей юбки. но ей удалось оттолкнуть его ногами и вскочить с кровати. Она побежала к двери, но князь настиг ее, повалил на пол. Удары посыпались градом, он бил ее с таким остервенением, что у нее уже почернело перед глазами, она молила бога о том, что бы лишиться чувств. Девушка обессилела в его руках, он снова задрал ее юбки, схватился руками за панталоны, силясь их разорвать. Он со свистом дышал в лицо девушке, в него словно дьявол вселился.

Снаружи послышался настойчивый стук в дверь. Григорий, казалось, его не слышал, он дергал шелк, силясь преодолеть последнее препятствие.

— Ваше сиятельство- стук продолжался — Ваше сиятельство внизу солдаты, они уже схватили вашего отца.

Григорий грязно выругался, встал с девушки и бросился к двери, отворил. На пороге стоял Семен, сын Анны, он казался сильно напуганным.

— Какие еще к черту солдаты?

— Люди Бестужева…они уже идут сюда. Полиция, сударь!

Григорий обернулся к жене, которая силилась встать с пола и шатаясь стояла на четвереньках.

В тот же момент в комнату ворвались люди, они сбили слугу с ног, выволокли Григория из спальни. Тот грязно ругался изрыгая проклятия и оказывал жестокое сопротивление, пока его не заковали в кандалы и не заткнули рот кляпом. Его потащили по лестнице вниз. Двое других вошли внутрь комнаты и замерли на пороге. Княгиня пыталась со стонами подняться с пола, едва ей это удалось, ноги подкосились, и она бесчувственная упала на пол. Один из солдат бросился к ней, приложил руку к ее шее, прощупывая пульс. При взгляде на лицо девушки, он воскликнул:

— О господи! Ты только посмотри, что этот изверг с ней сделал? Да на бедняжке живого места нет.

— Осторожно, давай отнесем ее в нашу карету, ей нужен врач. С этим чудовищем мы ее не посадим. Ты ведь помнишь, что насчет княгини есть особое распоряжение, разместить ее пока что на гауптвахте, без усиленной охраны.

— Конечно, помню, Алексей Григорьевич лично распорядился. О боже, он бил ее плетью — солдат поднял бесчувственную девушку на руки. На его молодом лице читалась искренняя жалость.

— Боюсь, так скоро ее не смогут ее допросить.

Катя с трудом разомкнула веки, тело болело, один глаз плохо видел. Она огляделась по сторонам, возле постели стоял пожилой мужчина с бородой и вопросительно на нее смотрел.

— Очнулись сударыня? Вот и хорошо. Значит, мои усилия не прошли даром. Граф будет рад об этом слышать. Хочу сообщить вам, что все кости целы. Вы отделались синяками и ссадинами. Рубца от удара плетью не останется благодаря мази, которую я наложил на рану. Глаз придет в норму через пару недель. Внутренние органы не повреждены, вам нужен отдых и меньше волнений.

— Где я? Кто вы? — Катя снова осмотрелась по сторонам, голые стены, еще одна железная койка у стены и никаких украшений, картин, зеркал.

— На гауптвахте, это военная тюрьма, а я тюремный врач. Вы арестованы моя милая.

С этими словами он уже собирался уйти.