Министры вышли, и тут я взорвалась:
– Я слышала, что Генри Джермина и лорда Голланда арестовали.
– Да, это так, – кивнул король.
– Но почему? – спросила я, даже не пытаясь унять гнев.
– Потому что они нарушили закон, – произнес король медленно и четко. – Они прекрасно знают, что дуэли запрещены и что каждый, кто так или иначе в них участвует, совершает преступление.
– Ладно, Голланд вызвал молодого Вестона… Но при чем здесь Генри Джермин? – удивилась я.
– Я никому не позволю нарушать закон, – сказал Карл.
– Но Генри – мой друг! – заявила я, гордо выпрямившись.
– Дорогая, даже ваши друзья перестают быть друзьями короля, если совершают преступление, – холодно промолвил мой супруг.
– Это заговор! – вскричала я.
– Думаю, – промолвил Карл, – что вы правы. Это действительно заговор – и направлен он против моего казначея. Перехватив письма, молодой человек поступил очень разумно. Он заподозрил, что некоторые люди пытаются навредить его отцу, и мне кажется, что юноша, возможно, не ошибся. Проверив дипломатическую почту, он действовал в пределах своих полномочий. Поймите, моя дорогая: я не могу допустить, чтобы наши приближенные погрязли в интригах, и должен решительно останавливать любителей всяких раздоров и смут.
– Вы намекаете на то, что Голланда и Джермина нужно примерно наказать? – тихо спросила я.
– Они должны предстать перед судом, – сказал король. – Они распространяли гнусные слухи и всячески порочили доброе имя казначея. А ведь он – достойнейший и честнейший человек! Он бережет и приумножает наши деньги, а это именно то, что нам нужно.
– Так что вы твердо решили защищать его! – съязвила я.
– Дорогая, я защищаю закон, – повторил король.
Я понимала, что никакие мольбы не заставят короля изменить свое мнение. Он был самым упрямым человеком на свете, и если считал, что поступает правильно, то стоял на своем до конца.
И сейчас Карл принялся объяснять мне, сколь преступны действия Голланда, который, являясь членом королевского совета, вызывает на дуэль человека, выполняющего свой долг.
Конечно, преступление было не Бог весть каким большим, и все кончилось тем, что Голланд на какое-то время был отправлен к себе в Кенсингтон, а Генри Джермина ненадолго удалили от двора.
Любопытно, что Голланд, казалось, совершенно не растерялся, когда впал в немилость. Он часто устраивал роскошные приемы, на которых бывал весь цвет английской аристократии, и мне говорили, будто там веселились от души и плясали до упаду. Что же до Генри Джермина, то трудно передать, как мне недоставало его общества. Поистине иногда надо разлучиться с человеком, чтобы осознать, как высоко ты его ценишь!
После этой истории Карл еще больше сблизился с графом Портлендом и его сыном, «маленьким шпионом», как я его называла. Они оба стали пользоваться особым расположением короля.
Как-то я с горечью заметила Карлу:
– Вы никогда не прислушиваетесь к моим советам. Кажется, вам доставляет удовольствие мучить моих друзей и любить моих врагов.
– Вы – владычица моего сердца, – ответил Карл, который временами бывал очень сентиментальным, – но, любимая, так как Бог создал меня королем, я должен править нашим королевством. Те, кого вы считаете своими друзьями, на самом деле ими не являются, ибо злоумышляют против меня и моих министров, а поскольку мы с вами составляем единое целое, то, что плохо для меня, плохо и для вас.
Я так любила Карла, что не стала перечить ему, однако мысли о Голланде и Джермине не покидали меня, и муж, видя, как мне их недостает, разрешил обоим вернуться ко двору. Я, конечно, очень обрадовалась, но Карл все же был холоден с ними, и его доверие к графу Портленду нисколько не уменьшилось.
Карл сказал мне, что Голланд – человек очень коварный и мне не следует поддерживать с ним дружеских отношений. Тогда я напомнила, что именно он устроил нашу свадьбу, и добавила:
– Я всегда буду благодарна ему за это!
Карл очень растрогался, и вскоре вновь приблизил к себе этих господ; однако случившееся, судя по всему, многому их научило, и они поняли, что не стоит более пытаться поколебать доверие короля к своему казначею.
Спустя некоторое время произошло еще одно неприятное событие.
Я заметила, что уже некоторое время Элеонора Вилльерс ведет себя как-то странно, и очень скоро поняла, что она находится в тягости. Я отлично знала, как чувствует себя женщина, ожидающая ребенка, и провести меня ей не удалось.
Однажды я призвала ее к себе, удалила всех своих дам и спросила:
– Элеонора, вы хорошо себя чувствуете?
Она изумленно посмотрела на меня, а потом покраснела до корней волос, и я поняла, что не ошиблась.
– Кто? – спросила я.
Она молча опустила голову, и я решила не настаивать на ответе… пока не настаивать.
– Когда? – задала я очередной вопрос.
– Через пять месяцев, – еле слышно проговорила она.
– Что ж, Элеонора, – продолжала я, – ничего особо дурного вы не совершили. Я полагаю, вам надо немедля пожениться.
Она горестно всхлипнула и посмотрела на меня.
– Он женат? – спросила я.
Она покачала головой.
– Тогда все в порядке, нам следует поторопиться со свадьбой. Отчего вы так долго ждали? – поинтересовалась я.
– Он не хочет жениться, – ответила Элеонора, и ее слова привели меня в изумление.
– Что значит – не хочет жениться?! Должен же он сдержать свое обещание! – воскликнула я.
– Он ничего мне не обещал, – тихо промолвила Элеонора.
– Вы хотите сказать… что придворная дама… без обещания жениться?.. – произнесла я, глубоко потрясенная ее ответом.
– Да, Ваше Величество, – призналась она, потупив взор.
– И кто же этот человек? – сурово спросила я.
И она назвала мне его имя:
– Генри Джермин.
– О негодяй! – воскликнула я. – Ладно, предоставьте это мне. Надо сделать так, чтобы король ни о чем не узнал. Он не потерпит подобного при своем дворе. Я же немедленно поговорю с Джермином. Идите и ни о чем не беспокойтесь.
Я тут же послала за Генри. Он выглядел таким же беспечным, как всегда, и ни в малейшей степени не походил на человека, мучимого угрызениями совести. Он почтительно склонился и поднес мою руку к губам.
– Я только что разговаривала с Элеонорой Вилльерс, – сказала я.
Но даже после этих слов на его лице не появилось и тени смущения.
– Она сообщила мне некую неприятную новость. Думаю, вы должны знать, о чем идет речь, – грозно промолвила я.
Он по своему обыкновению склонил голову набок и пристально посмотрел на меня.
Я холодно продолжала:
– Не притворяйтесь, будто вы меня не понимаете. Или, может быть, вы позабыли, что Элеонора ждет ребенка и что ребенок этот ваш?
