— Я тут размышлял, — начал Кадуоллендер, — не задумывались ли вы больше о возможности ввести хорошенькое убийство в ваши истории? В таком случае продажи поднимутся до небес.
Девушка рассмеялась.
— Хотя имеется немало людей, которых я была бы не прочь укокошить на страницах книги, полагаю, это невозможно. Кроме того, я бы пошла против истины.
— А это недопустимо.
— Однако, должна признаться, вы пробудили во мне интерес. — Марианна с любопытством посмотрела на него. — Что в точности значит «хорошенькое» убийство?
— Ой, что–то отвратительно–ужасное, полагаю, — прозаично произнёс издатель. — Расчленение всегда ценится читателями.
— Разумеется, — пробормотала девушка, ощутив слабость в желудке.
Они дошли до двери, и Кадуоллендер повернулся к ней.
— Тогда, как насчет еще одного поклонника?
— Чтобы расчленить?
— Нет, — рассмеялся он. — Не так зловеще, просто–напросто составить конкуренцию лорду Б.?
— Еще один поклонник?
Он слегка похлопал по письму Беркли в руке Марианны.
— Это будет истинной правдой.
— Истинной правдой, да? — Какая замечательная мысль.
— Только дайте ему имя; еще один инициал просто запутает читателей. Назовите его как–то экзотически, — он немного подумал. — Может, каким–нибудь зверем. Лисом, Волком, Львом или Тигром.
— Возможно, — задумчиво ответила девушка. — Я обязательно хорошенько над этим поразмыслю. Доброго вам дня, мистер Кадуоллендер.
Марианна ушла, в ее голове мелькала лишь соблазнительная мысль ввести еще одного персонажа. Лихого и романтичного мужчину в противовес мрачной натуре лорда Б.
По крайней мере, выдуманный мужчина отвлечет ее от того, о ком она думала постоянно. И если этот второй поклонник, в самом деле, поднимет продажи, она окажется на пути к новой жизни — и уйдет из жизни Томаса — скорее, чем ожидала. В точности, как хотела. Как всегда хотела.
И Марианна решительно проигнорировала крохотный укол боли, вызванный этой мыслью.
Дверь открылась, и Кадуоллендер зашел в кабинет.
— Она ушла.
— Слава Богу, — Томас отошел от стены. — Я думал, что все кончено, когда пришли Пеннингтон и Беркли.
Кадуоллендер примостился на краю стола и сложил руки на груди.
— Если не возражаете, я хотел бы спросить, как вы попали в такой переплёт?
— Сам не понимаю, — ответил Томас, криво улыбаясь.
Кадуоллендер внимательно наблюдал за ним.
— Или мисс Смит выйдет за вас…
— Она выйдет за меня замуж.
— Или отправится путешествовать, как и планирует…
— Она никуда не поедет, — пробормотал Томас.
— В любом случае, сдается мне, я недолго буду печатать ее «Приключения». Ваши проблемы останутся позади, а ее истории вскоре канут в Лету. Следовательно, в моих интересах согласиться на ваше предложение.
Кадуоллендер протянул руку.
Томас крепко пожал ее.
— Вы не пожалеете.
— Только пока вы держите рот на замке, — рассмеялся Кадуоллендер.
Томас ухмыльнулся.
— Я попрошу своего поверенного составить бумаги и свяжусь с вами, как только это будет сделано.
— Тем временем, если вам удастся убедить мисс Смит не писать свои рассказы, я не стану протестовать или пытаться изменить ее решение. И сделаю все, что в моих силах, чтобы ее личность и ваша не были раскрыты.
— Я буду вам весьма благодарен, — сказал Томас. — Теперь мне всего–навсего нужно убедить ее перестать писать и заодно выйти за меня замуж.
Кадуоллендер поднял бровь.
— Стало быть, она не согласна на замужество?
— Я намерен жениться на ней, — решительно ответил Томас.
— Но она не хочет выходить за вас?
Томас тяжко вздохнул.
— Она вообще не хочет выходить замуж.
— Почему меня это не удивляет? — покачал головой Кадуоллендер.
— И это во многом ваша вина, знаете ли, — Томас с намеком посмотрел на собеседника.
— Моя?
— Вы платите ей за эти треклятые истории, не так ли? Вы предоставляете ей средства быть независимой.
— Да, полагаю, это правда, — усмехнулся Кадуоллендер. — Господи, сохрани нас от независимых женщин.
— Я очень боюсь, что в этом случае Господь оставил нас.
Томас еще немного поговорил с печатником, потом ушел. Все вышло не так, как он ожидал; однако Кадуоллендер был превосходным вложением средств, и день прошел не зря.
Томас прошел по улице, и завернул за угол, где попросил кучера его подождать. Весьма мудро, как оказалось. И не в первый раз задумался, как соблазнить Марианну на супружество. Ее сестры оказались правы. Ему следовало стать тем человеком, о котором она мечтала.
Задачка не из лёгких. Для начала, он не мог исследовать Африку, не горел желанием плыть по Амазонке, да и сокровища египтян были у чёрта на рогах.
Томас не испытывал иллюзий на свой счет. Он превосходно разбирался в бизнесе, писал ужасные стихи, но упорно продолжал это делать, и явно не состоялся как опекун молодых женщин. Всё, что он мог делать в совершенстве, — вероятно, благодаря практике, — так это пить, соблазнять женщин и веселиться вволю.
Он не мог быть одним из этих чёртовых героев из ее окаянных книжек, но мог быть самим собой.
Чертовски привлекательным, респектабельным повесой.
…однако, если хотите знать, лорд Б. всё упорнее настаивает на браке. Он — упрямец, который твёрдо намерен поступать по–своему. Только в этом мы под стать друг другу.
Я обращаю свой взор в будущее и представляю, что оно может мне принести. Я должна принять как данность, что в этом будущем не будет его. Это чрезвычайно сложно, так как все что я хочу, это его объятий и его любви.
Если бы он только произнес правильные слова…
«Абсолютно правдивые приключения провинциальной мисс в Лондоне»
Если Эффингтон–хаус в Лондоне и был грандиозен, то даже он бледнел в сравнении с Эффингтон–холлом в провинции. Что изнутри, что снаружи.
Марианна стояла на террасе и оглядывала Эффингтон–парк. От Лондона до Эффингтон–холла — целый день пути в карете. Вчера они прибыли сюда уже затемно — слишком поздно, чтобы вообще что–то разглядеть. Теперь же она упивалась открывшимся видом.
Парк — прекрасно подстриженный, идеально ухоженный — простирался до самого горизонта и уходил дальше за холмы. От ступеней террасы через небольшой газон к разбитому вокруг богато украшенного фонтана классическому[6] саду протянулась дорожка из гравия. По бокам сад окружали высокие лабиринты из самшита: один квадратной формы, другой — круглой.
Где, как не в деревне, можно почувствовать себя по–настоящему живым? Марианна глубоко вдохнула свежий воздух и восхитилась исключительному богатству, которое сделало все это возможным.
