Виола вздохнула, внезапно почувствовав себя возбужденной. Ей хотелось большего, и она жалела, что герцог оставил ее так скоро. Ее в самом деле не пришлось долго убеждать, что отдаться ему вновь будет не так уж страшно. Это определенно не станет грубым насилием и удовлетворит так много скрытых томлений! Каждый раз, лаская себя, Виола чувствовала вину, поскольку леди не должны были заниматься такими греховными вещами. Но запах Яна до сих пор не выветрился из хижины, ощущение его мускулистого тела до сих пор обжигало ее, и тяга собственной сексуальности на этот раз сделалась чересчур сильной, чтобы ее игнорировать.
Виола пробежала пальцами обеих рук по соскам, наслаждаясь дразнящим пощипыванием, и вдруг ей до боли захотелось почувствовать губы Яна на своих грудях, его ладони на каждом дюйме тела. Она ощутила прилив жара между ног, растущую потребность в нежных прикосновениях фантазии и, наконец, задрав сорочку до пояса, надавила двумя тонкими пальцами на интимные складки и начала ласкать теплую, влажную мякоть, распаляя страсть к герцогу.
Ян…
Засов на двери щелкнул.
Виола распахнула глаза; у нее замерло сердце. Внезапно хижина наполнилась светом, и на пороге появился герцог. Он держал в руках лампу и смотрел прямо на нее.
— Надеюсь, вы не спите, — медленно проговорил он.
Все тело Виолы вспыхнуло огнем, но она не смела пошевелиться, ведь Ян мог увидеть, откуда она убирает руки, и догадаться, чем она занималась. Впервые в жизни ей хотелось съежиться от стыда.
— Виола?
— Что? — прошептала или скорее прохрипела она.
Ян усмехнулся, закрывая и запирая за собой дверь.
— Прошу прощения. Я прервал ваши молитвы?
В голове у нее прояснилось, и она приказала:
— Отвернитесь.
— Отвернуться? — переспросил Ян, медленно подходя к ней.
— Леди нужна минутка, — процедила сквозь зубы Виола.
— Ах.
Вместо того чтобы сделать, как сказано, герцог шагнул к печи и поставил лампу на полку на такой высоте и под таким углом, чтобы она освещала большую часть комнаты.
Виола быстро опустила сорочку до лодыжек и села на постели, благопристойно натянув одеяло до шеи.
— Что вы здесь делаете, Ян?
Герцог снова повернулся к ней и, плотоядно улыбнувшись, уверенно направился к постели.
— Хотел показать вам кое-что и решил, что раз вы проспали почти весь день, то вряд ли будете уставшей.
— Что же вам так срочно понадобилось мне показать? — скептически спросила она.
Поставив лампу на полку у печи, Ян поднял небольшую сумку, которую принес с собой.
— Что-то, что может освежить вашу память.
Виоле это расплывчатое объяснение откровенно не понравилось.
— Вам не пристало здесь находиться. Вы нарушаете приличия. Я в ночной сорочке. В… кровати. Если это можно назвать кроватью.
Ян посмотрел на нее, и, по мере того как он вглядывался в каждую черточку ее лица, улыбка медленно сползала с его красивых губ. Он нагнулся к Виоле и сел рядом с ней на постели.
— Позвольте взглянуть на вашу руку.
Виола почувствовала, что ее сердце забилось быстрее — в равной мере от близости Яна и от его сверлящего взгляда.
— Руку? Зачем?
— Просто позвольте на нее взглянуть, Виола. Не пререкайтесь.
Немного поколебавшись, Виола сделала, как он велел, вытащив руку из-под одеяла и протянув ее ладонью вверх.
— Вы объясните, к чему все это?
Ян слегка прищурился и обхватил пальцами ее запястье.
— Сами не догадываетесь?
Она сглотнула, заметив, какой мертвой хваткой вцепился в нее герцог и сколько в нем уверенности. Внезапно ее захлестнуло недоброе предчувствие.
— Нет. А что, должна?
Несколько долгих секунд Ян продолжал наблюдать за ней, лаская большим пальцем ее ладонь. Потом он наклонился к полу, опустил руку в сумку и вытащил оттуда тонкую красную атласную ленту длиной около пяти футов.
— Что вы делаете? — воскликнула Виола, уже не в силах скрывать растущую тревогу.
Герцог не ответил. Быстрым движением он трижды обернул середину ленты вокруг ее запястья, потом поднял ее вместе с рукой и принялся ловко привязывать свободные концы к металлическому столбику в головах кровати.
— Что… — в недоумении выдохнула Виола. — Ян, прекратите! Вы не можете привязать меня, как животное!
— Как вы поступили со мной? — сухо отозвался он, закрепляя концы прочным узлом.
— Я ничего подобного не делала! И вы джентльмен. Это… — Виола подергала рукой, но лента крепко ее держала; она предприняла неловкую попытку сесть на постели. — Это абсурдно.
Доведя дело до конца, Ян откинулся на спинку койки, чтобы оценить результат. Виола ошарашенно взирала на плоды его трудов. Рука была закреплена достаточно свободно, чтобы ее можно было опустить в правый угол, а запястье стянуто плотно, хотя и не передавлено до потери чувствительности. Однако концы ленты Ян завязал тройным узлом, и она не вырвется, пока он не посчитает нужным ее освободить. Или пока она не сумеет распутать узел пальцами свободной руки.
Эту возможность герцог, как видно, предусмотрел, ибо в следующий миг опять нагнулся к сумке и извлек из нее еще одну ленту, точно такой же длины, как первая.
— Теперь вторую.
Глаза Виолы расширились от ярости и шока.
— Ни за что, — прошипела она. — Ян, это нелепо. Ваша мысль понятна. С вами дурно обращались. В этом я с вами целиком и полностью согласна. Но я отказываюсь отдаваться вам и позволять.
Герцог оборвал ее, внезапно поднявшись с койки, сдернув одеяла с ее тела и так быстро схватив ее за правую руку, что она опомниться не успела, как он уже обернул атласную ленту вокруг ее запястья и начал привязывать свободные концы к столбику справа от ее головы.
— Скажите спасибо, что это не цепи, — бросил он, проверяя узлы и еще крепче затягивая каждый, прежде чем отступить на шаг и смерить ее взглядом.
Виола внутренне сжалась. Никогда еще она не чувствовала себя такой униженной и уязвимой, как теперь. Прикрытая одной только тоненькой летней сорочкой, которую, к счастью, успела опустить до лодыжек, она лежала на матрасе полностью во власти герцога, привязанная за оба запястья, а он скользил по ней темным, бесстыдным взглядом, не пропуская ни одного изгиба, от кончиков пальцев на ногах до спутанных волос, рассыпавшихся по подушке.
— Вот теперь мы поговорим, Виола, — чуть ли не промурлыкал Ян, упиваясь своей властью. — И думаю, что теперь, когда пленница вы, это поможет освежить память нам обоим.
Виолу трясло, во рту у нее пересохло, мысли путались.
— Вы сумасшедший.
