А Гуннар раз за разом приподнимал ее, затем снова опускал, когда входил в нее. В какой-то момент он вдруг наклонил голову и принялся целовать ее груди и легонько покусывать соски. Роза со стоном откинулась назад — эта ласка делала наслаждение более острым.
А Гуннар, то приподнимая, то опуская ее, двигался все быстрее, и вскоре тела любовников стали скользкими от пота. Теперь уже из горла Розы то и дело вырывались стоны, а дыхание Гуннара становилось все более похожим на хрипы.
В очередной раз застонав, Роза вцепилась в его волосы и прошептала:
— О, Гуннар, пожалуйста, пожалуйста!..
И Гуннар, словно ожидавший именно этих слов, с силой прижал к себе ее бедра, коснувшись чувствительного бутона, таившегося в шелковистых завитках.
Роза вскрикнула и содрогнулась в объятиях викинга, почувствовав наконец сладостное освобождение. Гуннар же еще несколько раз приподнял ее и опустил, неистово вторгаясь в разгоряченное лоно. И в тот момент, когда его семя выплеснулось на свободу, он запрокинул голову и хрипло закричал. Этот крик наслаждения был столь громок, что замок его услышал — именно так в этот момент подумалось Розе.
Впрочем, хозяйку Сомерфорда это нисколько не смущало.
Лежа в постели, Роза чувствовала у себя на затылке горячее дыхание Гуннара, время от времени целовавшего ее плечи, шею.
Тихонько вздохнув, она открыла глаза.
Свеча давно уже догорела и потухла, и теперь на скамье виднелась лишь застывшая лужица жира, а в спальне царил полумрак.
«Но почему же я в постели? — удивилась Роза. — Ах да, конечно…» Она вдруг вспомнила, как Гуннар отнес ее сюда и осторожно уложил — словно бесценное произведение искусства. А потом он лег рядом с ней и накрыл их обоих одеялом. Но долго ли они так лежали? На этот вопрос Роза не могла ответить, но была абсолютно уверена: сейчас они с Гуннаром лежали так, словно знали друг друга всю жизнь. И как ни странно, они не разговаривали. А впрочем — ничего странного. Действительно, что они сейчас могли сказать друг другу? К тому же она так утомилась, что просто не в состоянии была о чем-либо говорить. Вроде бы она даже задремала ненадолго. А Гуннар был вполне удовлетворен всем произошедшим и, видимо, не считал нужным что-то говорить.
Но тут Гуннар наконец пошевелился и, обнимая Розу, принялся поглаживать ее грудь и теребить соски, пока они не превратились в твердые бусины. И почти в тот же миг Роза почувствовала, как стала твердеть и увеличиваться в размерах его плоть.
Розе тотчас же вспомнилась вырезанная на спинке кресла фигурка Оттара, державшего в руке свою восставшую плоть и готового служить богине Фрейе. Роза тихонько засмеялась, представив Гуннара, стоящего вот так же возле ее кровати в ожидании приказаний.
— Вам очень смешно? — Голос Гуннара был подобен урчанию сытого кота.
Его рука скользнула между ног Розы, и пальцы погрузились в горячее лоно. Роза напряглась и со стоном выдохнула:
— Ах, не так!
Рука Гуннара замерла.
— Что не нравится?
«Глупейший вопрос», — подумала Роза.
— Нравится, но может быть и лучше, — пробормотала она.
Гуннар тихо засмеялся и, приподнявшись на локте, заглянул ей в лицо; теперь она чувствовала на щеке его горячее дыхание. Скосив глаза, Роза взглянула на него — голова ее пошла кругом. Ах, он был сейчас необыкновенно красив! А когда вдруг улыбнулся… При виде его улыбки, наверное, все женщины теряли самообладание. И она, Роза, конечно же, не являлась исключением — теперь уже она точно это знала.
— Как прикажете, госпожа, — послышался его хриплый шепот.
Гуннар тут же убрал пальцы, а затем Роза почувствовала, как в нее входит возбужденная мужская плоть. Она тихо застонала, но тут Гуннар вдруг замер, остановился.
— Ах, ну что же вы?.. — пробормотала Роза.
Гуннар по-прежнему лежал без движения, и она, повысив голос, проговорила:
— Действуйте, сэр рыцарь. Я приказываю вам. Гуннар снова рассмеялся. И по-прежнему не двигался.
Он лежал, погрузившись в лоно Розы и ощущая, как оно сжимается вокруг его плоти. Эта женщина была такой восхитительной!.. Лучше любой другой. А ведь у него было их немало… И теперь он уже точно знал что сегодняшней ночи будет явно недостаточно. Да, недостаточно — в этом не могло быть ни малейших сомнений. Роза нужна ему каждую ночь, таких ночей должно быть очень много. А как же утренние часы и долгие дни?.. Интересно, сможет ли он после завтрака вывести ее из зала и взять за помостом? Сможет ли снять с лошади в лесу и взять на поляне, поросшей высокой травой? И придет ли она сама к нему ночью, если он по какой-либо причине не зайдет в ее комнату?
— Ой! — Гуннар вздрогнул от резкой боли в ягодице.
А Роза тотчас же рассмеялась. Каким-то образом она умудрилась пробраться рукой ему за спину и ущипнуть пониже спины. И правильно сделала! Не будет в следующий раз предаваться мечтам в самый неподходящий момент.
Вернувшись в реальность, Гуннар с усмешкой сказал:
— Благодарю за напоминание, госпожа. Вы напомнили мне о моих обязанностях. — И он вдруг подумал о том, что ему, возможно, всю оставшуюся жизнь придется выполнять эти «обязанности». Разумеется, он сразу понял, что Роза — необычайно страстная женщина, он почувствовал, это задолго до их ночной встречи на лестнице. Но сейчас он уже гораздо лучше ее знал. Сейчас ему казалось, что она стала как бы второй его половинкой не только в постели, но и вне ее. Иными словами, Роза была для него идеальной подругой.
Как жаль, что этого никогда не произойдет…
— Гуннар, пожалуйста… — прошептала Роза.
— Слушаюсь, госпожа, — ответил он хриплым шепотом. И тотчас же тела их пришли в движение и любовники устремились к вершинам сладострастия.
Роза бежала от призрачных воинов, появившихся из глубины холма. Бежала очень быстро, так что ее ноги едва касались земли. Миновав болота, она повернула в сторону леса, но один из всадников по-прежнему следовал за ней неотступно. Это был воин на коне серой масти. Роза громко закричала, когда он обхватил ее за талию и оторвал от земли. Коса расплелась, и волосы, разметавшиеся по лицу, не позволяли разглядеть всадника. Роза лишь успела заметить его глаза, прежде чем он усадил ее в седло впереди себя.
Глаза были голубые. Голубые, как северное море. Голубые, как глаза Гуннара Олафсона.
Ночь уходила, близился рассвет, а Гуннар прислушивался к ровному дыханию женщины, лежавшей рядом с ним. Он совсем не спал в эту ночь, уже уступившую свои права утру. Да, вскоре птицы затянут свои утренние трели и замок начнет пробуждаться. Ночь останется позади, но он, Гуннар, никогда ее не забудет.
