Мюйрин удивила такая характеристика сестры Локлейна.
– Действительно, мне тяжело представить ее счастливой, если даже крошечный щенок может вызвать у нее истерику.
Локлейн перевел разговор на другую тему.
– Мы целый день только и делаем, что разговариваем. Почему бы нам не поиграть?
– И во что же ты предлагаешь поиграть?
– В слова. Для начала авторы, а потом, может быть, цитаты? – предложил он.
– Хорошо, – согласилась Мюйрин.
Они провели остаток дня, весело играя в слова и распевая песни.
– Ты, наверное, немало тренировался, – сказала Мюйрин, когда он пропел «Та те то shui» и несколько других песен.
– Признаюсь, я узнавал значение нескольких слов.
Он усмехнулся и провел рукой по волосам, проверяя, успели ли они высохнуть.
– А теперь ты спой, – попросил он, начиная собирать новую кучку.
– Хорошо, но, по-моему, уже пора ужинать, как ты считаешь? Скоро стемнеет, а нам нужно побольше дров и место для ночлега.
– Иди за моллюсками. А я соберу сухие дрова и разобью лагерь.
Мюйрин сумела приготовить роскошный ужин из того, что добыли из моря, и продуктов, которые привезла в своей маленькой черной сумке. Они ели, залитые розовым светом садящегося за горизонт солнца, и ей никогда еще не было так хорошо. Они даже выпили по чашке кофе после ужина.
– Мой маленький вклад в ужин, – он протянул ей коричневый бумажный пакет. – Я купил еще один из того, что отправили сегодня на рынок.
– Надеюсь, им удалось удачно продать весь товар.
– Что ж, об этом ты можешь спросить их сама, – ответил он. – Кажется, они уже едут.
Патрик и Сиобан издалека увидели костер и направили свою повозку прямо к пляжу.
– Она может служить защитой от ветра, заслоняя нас от морских бризов, – предложил Патрик, спрыгивая с ящика кучера.
– Идите ужинать, если хотите, – пригласила их Мюйрин.
– Пахнет здорово, – сказала Сиобан, принюхиваясь и откидывая назад свои рыжие волосы, когда их растрепал легкий ветерок.
– Что ж, тогда поторопитесь, пока моллюски не стали резиновые или их не доел Тэйдж, – рассмеялся Локлейн, когда бородатая мордашка терьера уткнулась в кастрюлю.
Они вчетвером поделились впечатлениями от Донегола, затем Локлейн встал и потянулся.
– Если вы меня простите, да и для Мюйрин это тоже был тяжелый длинный день, мы пойдем устраиваться на ночлег вон за той дюной.
Мюйрин покраснела, но взялась за протянутую Локлейном руку. Они нашли на пляже укромный уголок, и Тэйдж не отстал от них. Они лежали на спине обнявшись и смотрели, как миллионы звездочек всходят на небе. Локлейн поразил ее осведомленностью в названиях разных созвездий.
Мюйрин казалось, что никогда у нее еще не было такого замечательного дня. Когда губы Локлейна нашли ее губы, она буквально растворилась в его объятиях. Там, где он, мелькнуло где-то глубоко в ее подсознании, там и мой дом.
После четырех дней и ночей, проведенных на пляже в Россноулаге, Мюйрин чувствовала себя прекрасно, но казалось, что они пролетели как один миг. Слишком уж скоро пришло время возвращаться в Барнакиллу с повозками, нагруженными таким ценным для них грузом.
Собирать деревянные обломки и морские водоросли – это, конечно, тяжелый труд, но, поработав у моря и подышав свежим воздухом, питаясь щедрыми дарами моря, Мюйрин, по крайней мере, приобрела здоровый румянец. На свежем воздухе она спала крепче, чем обычно, и Локлейн с удовольствием отметил, что она избавилась от своих кошмаров.
Мюйрин стояла у кромки воды, прибой лизал ее пятки, а она смотрела, как волны закручиваются в барашки.
– Ты же знаешь, мы всегда сможем сюда вернуться, – с нежностью произнес Локлейн, подошедший сзади, и обнял ее, защищая от пронизывающего ветра своим теплым, сильным телом.
– Знаю. Просто грустно, что все это закончилось, – вздохнула она. – Тэйджу понравился пляж, и было так весело купаться, играть в дюнах и спать под открытым небом, не правда ли?
– Для тебя, может, и да. Ты могла бы учить плавать русалку.
– У тебя получается все лучше и лучше, – откровенно сказала она. – Мы можем продолжить уроки, когда вернемся в Барнакиллу. Но, знаешь, Локлейн, я тут думала…
Локлейн сразу сник. Он заранее знал, что она скажет. Она уходит от него.
Голос его болезненно сорвался, когда он спросил: – Думала о чем, дорогая? – Да вот дела у нас идут неплохо, но, думаю, мне стоит съездить в Дублин, разузнать про этот дом у парка святого Стивена. Сердце заколотилось у него в груди. Она возвращается в город. А потом и в Шотландию.
– Ты хочешь, чтобы я поехал с тобой? – осмелился спросить он, хотя был уверен в ее ответе. Нет. Она не хочет. Больше не хочет его.
– Нет, ведь меня некоторое время не будет, а нужно проконсультироваться с Энтони Лоури по поводу документов, да и другие дела…
– Понятно, – коротко ответил он. Он не мог выслушивать оправдания. Не теперь, не после тех превосходных четырех дней. Это казалось даже более жестоким предательством, чем то, что сделала Тара. – Где ты остановишься?
– Энтони любезно предложил мне поселиться в его доме на Харкорт-стрит.
Локлейн нахмурился. – Он женат?
– Он обручен и собирается жениться. Все вполне пристойно. У него есть домоправительница, которая следит за его домом, так что с нами там будет пожилая женщина.
– Ясно. Похоже, ты четко все обдумала. Наверное, заранее спланировала поездку.
– Не совсем, – возразила она, удивляясь, почему у него вдруг испортилось настроение и он вроде обиделся.
Локлейн громко сглотнул.
– И когда ты уезжаешь?
– Довольно скоро. Думаю, в конце месяца.
– После дня рождения? – спросил Локлейн, позволив забрезжить надежде. Возможно, если бы у него было больше времени, ему удалось бы убедить ее остаться…
– Да, после дня рождения.
– Ты же должна организовать майский праздник. А там приближается и стрижка овец, – напомнил он, стараясь придумать любые причины, чтобы задержать ее подольше.
– Да, конечно, – улыбнулась Мюйрин. Ей и самой не очень-то хотелось уезжать, к тому же она терпеть не могла оставлять незаконченными дела. – Нет никакой, спешки. До середины мая времени как раз хватит, правда?
– Да, я думаю, – ответил он, крепко обнимая ее, довольный тем, что и она не видит больше его расстроенной физиономии. Затем он отпустил ее и взял за руку. – Идем, дорогая. Варнакилла зовет.
Она окинула берег прощальным взглядом и позволила увести себя прочь.
Он усадил ее на сиденье рядом с Патриком и подстегнул коня, разворачивая повозку и направляя ее к дому.
