Барбара Картленд - Брак поневоле

– Мы собираемся здесь задержаться? – спросила Камилла, стягивая ботинки.

– У меня есть идея, как достать свежих лошадей, – ответил Хьюго. – Когда мы проезжали здесь в прошлый раз, я заметил, что неподалеку находится большой постоялый двор. Многие из гостей, направляющихся в Мелденштейн на свадьбу, будут менять здесь своих лошадей.

– Но вам, наверное, очень опасно появляться в гостинице?

– Лошади будут пастись в поле, а мне всегда говорили, что справедливый обмен – это не кража.

– Вы хотите сказать, что возьмете свежих лошадей и оставите наших взамен?! – воскликнула Камилла. – А вдруг кто-нибудь увидит?

– Я должен рискнуть, – ответил Хьюго.

Он сел около Камиллы под сосной и, стащив сапоги, вылил из них воду.

– Думаю, будет вполне безопасно развести небольшой костер, и, когда я уйду, вы сможете просушить свою одежду, – продолжал он. – Я ничего не смогу сделать, если вы вдруг свалитесь в лихорадке.

– Мне и раньше случалось промокать, – улыбнулась Камилла.

– Вы прелесть, – нежно проговорил Хьюго. – Но вам потребуются все силы, чтобы выдержать эту скачку. Это довольно серьезное испытание даже для мужчины, не то что для хрупкой женщины.

– Я не подведу, – мягко ответила Камилла.

Он взял ее руку и поднес к губам. От этого прикосновения девушку охватила дрожь. Вспомнив, что они оставили позади себя, она спросила:

– Нам грозит страшная опасность, да?

Она знала, что Хьюго скажет ей правду.

– Если нас поймают, – ответил он, – со мной, учитывая, что я британский подданный, произойдет какой-нибудь прискорбный несчастный случай.

Камилла поежилась и сжала руку Хьюго.

– Нас не должны схватить, – прошептала она. – Где мы будем в безопасности?

– В британском посольстве в Амстердаме. Это очень далеко, любовь моя.

– Если мы вместе, путь не покажется нам таким долгим.

Он снова поцеловал ее руку. Его губы запечатлели полный страсти поцелуй сначала на ее ладони, а потом на запястье, где под белой кожей пульсировали тонкие голубые вены.

– Мы сможем пожениться в Амстердаме? – спросила она.

– Вы же знаете, что именно этого я хочу больше всего на свете, – ответил Хьюго. – Вы подумали, что это может означать для вас? У меня нет ничего, что я мог бы предложить вам. Нельзя забывать и о ваших родителях.

– Они поймут, – страстно заговорила Камилла. – Я уверена, они поймут. Они любят меня и не захотят, чтобы я оказалась во власти сумасшедшего маньяка, который сегодня ударил меня. Почему, ну почему он такой?

– Я размышлял над этим. Возможно, объяснение заключается в том, что князь всегда страдал от того, что его мать обладает более сильным характером и подавляет его. Даже когда был жив отец князя, княгиня фактически правила Мелденштейном. Князь, видимо, всегда внутренне восставал против материнской тирании, а затем, оказавшись на Востоке, он обнаружил, что там мужчины полностью подчиняют женщин своей власти. Вы видели его любовницу. Осмелюсь предположить, что эта женщина по-своему любит князя, ибо, скорее всего именно она послала своего соотечественника убить вас, чтобы вы никогда не появились в Мелденштейне.

– Вы не думаете, что этот китаец имел какое-то отношение к князю?

– До меня доходили неопределенные слухи о том, что князь очень изменился к худшему после пребывания за границей. Это было одной из причин, почему я пытался возненавидеть вас, моя дорогая. Мне казалось, что вы продаете себя князю.

Последовала небольшая пауза, и Хьюго добавил:

– Но, как вы сами прекрасно знаете, возненавидеть вас оказалось невозможно.

– Но когда вы начали подозревать правду? – настаивала Камилла.

– В Вестербалдене я узнал от маркграфа, что у князя любовница, восточная женщина, – продолжал Хьюго, – но я не верю, что князь лично замешан в попытке покушения на вашу жизнь.

– Возможно, он и не участвовал в этом, – сказала Камилла, – тем не менее я уверена, что он способен на все, находясь в том состоянии, в котором я видела его сегодня.

– Должно быть, именно эта китаянка приучила князя к наркотикам. В своих собственных целях она потворствовала самым худшим его инстинктам, в том числе присущему всем германским расам желанию безраздельно господствовать над окружающими. Она также создала благоприятную почву для зародившегося у князя презрительного отношения к женщинам и желания унижать их.

Камилла почувствовала, что вся дрожит.

– Слава Всевышнему… что вы… спасли меня, – заикаясь, произнесла она, – иначе… какой могла стать… моя жизнь?

– Давайте не думать об этом, – поднимаясь, сказал Хьюго. – Оставим все это в прошлом. Позвольте, я разведу огонь.

Он разжег костер на поляне, со всех сторон, как часовыми, окруженной соснами. Затем, взяв обеих лошадей за уздечки, улыбнулся наблюдавшей за ним Камиллой:

– Я скоро.

– Будьте осторожны, умоляю вас, будьте очень осторожны, – просила его Камилла. – Если вы долго не будете возвращаться, я просто сойду с ума.

– Я вернусь очень скоро, – уверенно произнес Хьюго, уводя лошадей.

Камилла сняла юбку и расстелила ее около костра, чтобы высушить. Воду из ботинок она уже вылила, а мокрые чулки тоже положила поближе к огню. У нижней юбки был только влажный подол, и она просушила ее, держа над костром, а потом надела снова.

Ожидая, пока юбка просохнет, девушка прилегла на мягкую, покрытую мхом землю и не успела устроиться поудобнее, как глаза ее закрылись, и она крепко уснула, сказались и напряжение последних дней, и пережитые волнения, и четырехчасовая скачка.

Когда Хьюго Чеверли вернулся, Камилла еще спала. Освещенная пламенем костра, с разметавшимися в беспорядке волосами и руками, скрещенными на груди, она казалась очень юной и невинной, почти ребенком.

Хьюго смотрел на Камиллу, и в глазах его было такое благоговение, которого прежде не видела ни одна женщина. Он тихо опустился около нее на колени и поцеловал в губы. Камилла ответила на поцелуй, еще не проснувшись окончательно, а когда открыла глаза, увидела, что Хьюго держит ее в своих объятиях.

– Дорогая, мы должны ехать, – сказал он хриплым от переполнявших его чувств голосом.

– Вы вернулись! – воскликнула Камилла, и в глазах ее засветилась радость.

– Я вернулся, и, пока светит луна, мы должны отправляться, – торопил Хьюго, борясь с искушением прижать Камиллу к себе, говоря ей о своей любви.

С излишней резкостью он помог ей подняться. Она сонно посмотрела вокруг.

– Я… должно быть… уснула.

– Это пойдет вам на пользу, – улыбнулся Хьюго. – Быстро одевайтесь.

– О, моя юбка! – в смущении воскликнула Камилла и покраснела от стыда, что стоит перед Хьюго полураздетая.