– Что случилось? – не удержался он от вопроса.
– Он подрался, – буркнула Кейли, доставая йод из кладовой.
– Вам, похоже, досталось. – Пабло смотрел на Дерби с нескрываемым восхищением.
– Да, мне досталось. – Дерби бросил понурый взгляд на суровое лицо Кейли. – Но не в драке.
Мануэла накрыла крышкой суп и потихоньку спровадила Пабло кормить кур. Когда мальчик ушел, она извинилась и пошла, заниматься другими делами, оставив Дерби и Кейли наедине.
– Сядь, – сказала Кейли.
Она достала из ящика лоскут чистой ткани и встряхнула коричневый пузырек с йодом.
– Ты, наверное, ждешь от меня извинений? – спросил он, садясь на стул.
– Мне все равно.
Кейли села рядом с ним, смочила йодом уголок тряпки и приложила к ссадине на нижней губе Дерби. Он зарычал, как раненый леопард, и вскочил со стула, выкрикивая проклятия. Но Кейли строгим взглядом велела ему сесть.
– Дай правую руку, – сухо сказала она. Дерби, поколебавшись немного, стиснул зубы и протянул ей руку.
– А это обязательно делать?
– Да, – отрезала Кейли.
– По-моему, тебе это доставляет удовольствие, – упрекнул ее Дерби, морщась от боли, когда Кейли начала обрабатывать ему ссадины на пальцах, не жалея при этом йода.
Кейли улыбнулась и вопросительно посмотрела на него, ожидая, чтобы он протянул ей левую руку.
– Ты же еще и обвиняешь меня?! – воскликнула она, пряча улыбку и снова макая в йод уголок тряпки.
– Черт возьми, Кейли...
– Что?
– Больно!
– Мне очень жаль, – пробормотала Кейли с напускным равнодушием в голосе.
Дерби посмотрел на нее исподлобья.
– Ты начинаешь меня злить, – предупредил он.
– А что случится, когда ты разозлишься? – Кейли вскинула брови. – Я имею в виду, с тем, кто тебя разозлит, не считая твоих братьев, которые такие же злые, как и ты.
Дерби встал и наклонился к ее лицу, так близко, что его нос оказался лишь в дюйме от ее.
– Я скажу тебе, что я сделаю, – ответил он. – Я закричу!
– А я ожидала услышать, что ты используешь кулаки, – мягким, но язвительным тоном сказала Кейли.
Красивое лицо Дерби побагровело, но он овладел собой.
– Я ни разу в жизни не поднял руку на женщину! – прошипел он.
– Это успокаивает, – небрежно бросила Кейли.
– Ты стараешься вывести меня из себя, – вскипел Дерби, – и у тебя это получается!
– Тогда тебе, наверное, лучше уйти куда-нибудь и впасть в обиду, – вполголоса проговорила она.
Несколько мгновений Дерби смотрел на нее в упор, его дыхание обжигало ей лицо. Потом он неожиданно расхохотался и опустился перед ней на колено – шкодливый кающийся грешник с распухшей губой.
– Да ладно тебе, Кейли, прости меня. Пожалуйста.
Кейли вздохнула. Он был просто неотразим, когда смотрел на нее так, но нельзя было давать ему понять, насколько эффективно действовал на нее его страдальческий вид, чтобы он не пользовался этим впредь.
– Конечно, я прощу тебя, – ответила Кейли, – но знай, что я презираю насилие.
– То, что произошло сегодня между мной и моими братьями, не было насилием, дорогая, – возразил Дерби. – Это было дурачество.
Кейли всеми силами старалась сохранить на лице сердитое выражение, но уголки губ предательски дрогнули.
– Тебе действительно здорово досталось? – спросила она.
Дерби откинул у нее со лба выбившуюся прядь волос.
– Конечно, нет. Ты же видела Уилла и Саймона. Я бы сказал, что я одержал верх. – Он поднялся, скорчив смешную гримасу. – Ну а теперь мне надо работать. А сразу же после ужина мы продолжим урок стрельбы.
Кейли стало не по себе. Ей был невыносим даже сам вид оружия, не говоря уже о том, чтобы целиться и нажимать на курок, но в это время и в этом месте умение обращаться с ним было необходимо.
– Хорошо, – согласилась она, – после ужина.
Дерби занялся скотом, а Кейли вернулась к скульптуре. Для кого-то этот камень был просто бесформенной глыбой, но она ясно видела в ней образ Дерби на коне.
Мануэла приготовила на ужин рагу с вкуснейшими клецками и консервированным зеленым горошком. Дерби с помощниками расположились во дворе, потому что были слишком грязными, чтобы ужинать в доме. Кейли присоединилась к ним, усевшись рядом с мужем на ступеньку крыльца. Ковбои были в прекрасном расположении духа – теперь, когда закончился карантин, они могли спокойно отправится в город и весело провести вечер в «Голубой подвязке».
– Я думала, ты закрыл салун, – шепнула Кейли, забирая у Дерби пустую миску.
– Я не закрыл его, – с безразличным видом ответил Дерби. – Я его продал. Орэли и кто-то еще заправляют там, пока новый владелец не взял управление в свои руки.
Кейли тупо уставилась на миски, которые держала в руках.
– Понятно, – пробормотала она.
Для Кейли было неприятной новостью то, что это заведение до сих пор существует. Не потому, что она боялась, что Дерби будет посещать его, а из-за зеркала. Последнее время ей казалось, будто ее засасывало это мутное стекло, как черная дыра затягивает звезду.
Кейли поднялась, чтобы отнести в дом миски, но Дерби остановил ее, нежно взяв за запястья.
– Ты боишься, – произнес он очень тихо, так, чтобы мужчины сидевшие во дворе, не могли слышать его слова.
Кейли кивнула. Она понимала, что должна сказать Дерби, сказать прямо сейчас, что ее преследует чувство, будто она ускользает от него, рассеивается как дым, постепенно покидает девятнадцатый век, но не смогла сделать этого. «Не сейчас», – решила Кейли, ведь они так долго были разлучены скарлатиной.
Дерби взял у нее из рук посуду.
– Ты ведь уже давно не исчезала, Кейли, – успокаивал он ее. – Разве не похоже на то, что ты здесь навсегда?
– Надеюсь, что это так, – тихо ответила она.
– Ладно, пойдем, поупражняемся в стрельбе.
Дерби вернулся в дом и вышел через пару минут, на ходу проверяя барабан своего пистолета сорок пятого калибра. Кейли ждала его во дворе, вечерний ветерок трепал ей волосы. Хотя это был век насилия, Кейли много дала бы за то, чтобы родиться в девятнадцатом веке, и чтобы ей не нужно было бояться, что она может быть выброшена из этого времени, может быть разлучена с любимым. Ей было страшно думать о том, что судьба Дерби не изменилась, и ей уготован жребий жить без него. К тому же Кейли одолевало это пугающее ощущение обращения в ничто, постепенного переноса куда-то, может быть в небытие. В этот вечер Кейли уже добилась некоторых успехов в стрельбе, возможно потому, что на этот раз она стреляла из пистолета, а не из огромной винтовки. Дерби даже похвалил ее и сказал, что она прирожденный стрелок, но Кейли не испытала от этого гордости.
На следующее утро, когда Кейли опять корпела над скульптурой, а Дерби объезжал лошадей в загоне, во двор на бешеной скорости ворвался кабриолет. Женщина, с крашеными желтыми волосами, ярким макияжем на лице и в броском платье из дешевого красного шелка, управлявшая лошадьми, показалась Кейли знакомой, но она не могла вспомнить, где она ее видела. Дерби, приведенный в замешательство неожиданным визитом, перелез через ограду загона и подбежал к кабриолету, поднявшему за собой клубы пыли.
