Слегка успокоившись, Эмма, продолжая лежать в огромной постели, стала разглядывать лицо Алекса. Во сне он выглядел совсем мальчишкой. Темные ресницы его были неправдоподобно длинными, и Эмма уже не в первый раз пожалела, что у нее нет таких же.
Обнаженная рука Алекса лежала на одеяле, и Эмма могла видеть верхнюю часть его груди. Прежде она не видела его без рубашки и, согнув руку, стала осторожно дотрагиваться до жестких волос, как вдруг ее рука отдернулась, словно обжегшись.
Несомненно, Алекс снял рубашку, а как насчет бриджей? Эмма с трудом перевела дух. Господи, неужели он обнажен? Его нога лежала на ее бедрах, и ощущение этой тяжести вдруг показалось Эмме очень странным. Она стала раздумывать над тем, как выбраться из-под него не разбудив. Когда она попыталась избавиться от его веса, Алекс, не просыпаясь, издал какой-то звук и перекатился на постели, но затем она снова оказалась придавленной его ногой.
Тогда, затаив дыхание, Эмма выпростала руку из-под одеяла и дотронулась до его ноги. Колено оказалось покрыто упругими мягкими волосами, и она отдернула руку.
Несомненно, на Алексе не было ни рубашки, ни штанов, и оставалось только одно место, которое он должен был бы прикрыть, чтобы пощадить ее скромность. Эмма сглотнула. Конечно, она не собиралась дотронуться до него в этом сокровенном месте и потому использовала иную тактику. Призвав на помощь всю свою храбрость, она просунула голову под одеяло, держа его настолько высоко, чтобы позволить лунному свету, омывавшему комнату, проникнуть под эти покровы, но из-за темноты так и не смогла что-либо увидеть.
Признав свое поражение, Эмма медленно вернула голову в исходное положение – на подушку рядом с головой Алекса, и тут заметила, что его глаза открыты.
Затаив дыхание, она пригляделась получше: глаза определенно были открыты, и даже в темной комнате Эмма могла разглядеть, что в их зеленых глубинах тлели насмешливые искорки.
– Я не снимал нижнего белья, если это то, что ты пытаешься выяснить, – негромко сказал Алекс, и Эмма могла бы поклясться, что расслышала в его голосе смех.
– Благодарю. – Эмма не была уверена, следует ли ей сказать что-нибудь еще.
– Ты уснула, и я решил не будить тебя. Кстати, во сне ты выглядишь просто очаровательно. Надеюсь, ты не озябла?
– Ничуть, – поспешно ответила Эмма, раздумывая об абсурдности ситуации. Она лежит в постели рядом с мужчиной в четыре часа утра, и они беседуют так же любезно и вежливо, как если бы оба находились в гостиной. Впрочем, может, у лондонцев так принято?
– Нам следует проявить особую осторожность, когда ты повезешь меня домой, – наконец сказала Эмма. – Если мы будем вести себя тихо, то никого не разбудим и сможем избежать скандала.
– Забудь об этом. – Алекс беспечно махнул рукой. – Я обо всем позабочусь. – При этом он даже не сделал попытки убрать ногу, так и оставшуюся покоиться на ее бедре. – Здесь так уютно, – снова заговорил Алекс. – Я не привык делить эту постель ни с кем.
– А как же десятки любовниц?
Алекс усмехнулся:
– Начинаем ревновать? Это хороший знак.
– Неправда, я не ревную.
– Ну тогда мне придется сказать правду. У меня не было десятков любовниц, хотя и монашескую жизнь я тоже не вел. Но ни одну из любовниц я сюда не привозил. Ты первая, кто удостоился чести разделить со мной постель.
– Звучит так, словно мы с тобой занимались чем-то, что не должны были делать.
Алекс взял руку Эммы и притянул ее к себе. Под одеялом он разогрелся, и жар его тела проник под одежду Эммы, расслабляя ее.
– Кажется, теперь мы оказались слишком близко, – осторожно заметила она.
– Чепуха, – возразил Алекс, запуская руки в ее густые волосы. – Ты так чудесно пахнешь.
– Думаю, причиной тому мыло и розовое масло.
– Мне нравится этот запах. – Алекс прижался губами к кончику ее носа. – Одно плохо – на тебе слишком много одежды.
– Неправда!
– Раз я говорю, значит, так оно и есть. – Губы Алекса прогулялись по ее лицу и поцелуями заставили сомкнуть веки. Эмма чувствовала, как тает ее воля, но ничего не могла с этим поделать.
Пока Алекс продолжал осыпать ее лицо легкими поцелуями, Эмма пыталась оценить ситуацию. Что-то внутри убеждало ее, что лежать в объятиях Алекса – именно то, что должно быть, потому что она без остатка принадлежит ему. Вся нежность и все тепло мира сосредоточились в нем и теперь изливались на нее из его изумрудных глаз. Так неужели кто-то назовет ее грешницей только потому, что она так сильно любит его? Вряд ли. Она заслужила эту минуту блаженства. Приняв решение, Эмма глубоко вздохнула и повернула лицо навстречу поцелую Алекса.
– О Господи, я так долго желал тебя! – воскликнул Алекс и тут же принялся расстегивать рубашку, которая все еще была на ней. Пальцы его дрожали, но по мере того, как он высвобождал пуговицы из петель, у него возникло чувство, будто он освобождает от покровов нежное и бесценное сокровище. Никогда прежде он не испытывал такого будоражащего и восхитительного предвкушения.
Наконец последняя пуговица была расстегнута, и Алекс раздвинул полы рубашки, под которой оказалась шелковая нижняя сорочка. Он медленно поднял сорочку, и Эмма вздрогнула, поскольку ее тело пронзили странные и прекрасные ощущения. О, как она желала его, как ждала его ласк! Все ее тело было словно охвачено пламенем. Когда сорочка спустилась с плеч Эммы, Алекс поднял на нее взгляд, давая ей последнюю возможность остановить его, но в фиалковых озерах он увидел только желание и доверие. Окончательно стянув с нее сорочку, он с шумом втянул в себя воздух, когда ее округлые груди предстали перед его взором.
– Ты так прекрасна, – прошептал он. – Больше чем прекрасна!
Эмма вспыхнула под его взглядом и почувствовала, как кожу ее покалывает от предвкушения, а когда ладонь Алекса легла на ее грудь, она чуть не задохнулась.
– О, Алекс, – застонала она, – поцелуй меня, пожалуйста!
– С удовольствием, дорогая. – Он склонился к ней и, зажав губами розовый сосок, принялся нежно посасывать его в то время как рука его продолжала ласкать ее грудь.
Эмма с трудом выдержала эту сладкую пытку.
– Я имела в виду другое!
– Знаю, но разве это не приятно?
Эмма не стала отрицать очевидного, и ее руки зарылись в его волосы, а потом она слегка потянула их к себе. Если Алекс окажется совсем близко от нее, думала она самозабвенно, то не перестанет ласкать ее и эти восхитительные ощущения не прекратятся.
Алекс улыбнулся, и его губы спустились вниз по ее животу, а язык пробежал по пупку.
– Думаю, нам пора избавиться от этих чертовых бриджей. – Он расстегнул пуговицы и медленно спустил бриджи к ногам Эммы, а затем скользнул на постель и, вытянувшись рядом с ней, прижался к ней всем телом.
