Родерик приподнялся, чтобы приютиться на скамье рядом с Микаэлой, и тяжело вздохнул:
— Вы были правы. То, как я обращался с Лео в прошлом, частично было обусловлено тем, как третировал меня мой собственный отец. Я не хочу этого для Лео. Я хочу, чтобы в будущем он с удовольствием вспоминал свое детство. Чтобы он помнил папу и маму, — при этих словах Микаэла взглянула на него, — которые думали только о его счастье. Вы и я, мы можем сделать это для него, вы согласны?
Микаэла понимала, что смотрит на него как настоящая дурочка. Она почти незаметно кивнула.
— Что с вами случилось? — вырвалось у нее.
Родерик по-мальчишески улыбнулся ей, но в его зеленых глазах Микаэла прочла что-то похожее на страх.
— Я… я. толком не знаю. Тем не менее что-то случилось. Вы не заметили?
Микаэла приоткрыла было рот, чтобы заговорить, хотя одному Богу известно, что она собиралась сказать, потому что в этот момент влетел Лео, одетый в одну из причудливых, вышитых шерстяных нижних рубашек сэра Хью. Низ рубашки доходил ему до щиколоток, рукава, когда он размахивал руками, летали, словно крылья. Рубашка на нем выглядела как маскарадный костюм.
— Эо готов, папа! — Он не замедлил бега, приближаясь к Родерику, и Микаэла почувствовала, что столкновение неизбежно.
Но в последний момент Родерик встал, раскинул руки и, поймав мальчика, закружил его. В высоком темном зале смех Лео звучал, словно колокольчик.
— Ну хватит, нам пора! — весело объявил лорд. Он взглянул на Микаэлу и улыбнулся: — Миледи!
Ради Лео Микаэла улыбнулась ему, но сердце ее громко стучало от страха.
Тем вечером, нежась в большой, круглой медной ванне, установленной в ее комнате перед очагом, Микаэла уже с улыбкой вспомнила свой страх. Как это похоже на нее — настороженно относиться к повороту своей судьбы к лучшему! В ее жизни было так мало хорошего, что удача представлялась ей дурным предзнаменованием.
Какая же она глупая!
Она все еще не имела представления, чем был вызван такой драматичный переворот в Родерике Шербоне, но в данный момент это ее совершенно не интересовало. Весь день казался ей сном или осуществленной мечтой. Езда верхом по землям Шербона рядом с Родериком, восторженный Лео, сидевший на коне впереди отца. Родерик, очевидно, заранее все подготовил к прогулке, оседланные лошади ждали их возле конюшни. В седельной сумке Родерика лежало все для пикника: бурдюки с молоком и вином; хлеб, сыр и пудинг; зажаренный цыпленок, которого Родерик разделил на четыре части маленьким кинжалом, спрятанным в правом башмаке; тяжелые одеяла, чтобы расстелить их на земле.
Они отсутствовали целый день, катаясь верхом, обследуя окрестности, болтая и смеясь. Время от времени спешивались, чтобы дать Лео побегать. Это был первый день, который они с Родериком провели как семейная пара. Микаэла была счастлива.
Родерик отправился уложить Лео в его кровать на ночь, обещая вернуться к ней, после того как помоется. Хотя Микаэла была более чем довольна переменами в лорде Шербоне, ей хотелось поскорее вымыться и надеть соответствующую одежду до прихода Родерика — ее все еще преследовали воспоминания об их предыдущей встрече в его комнате, но ей не хотелось, чтобы что-то испортило сегодняшний день.
Она едва успела смыть последнюю пену с себя, когда в дверь тихо постучали. Прежде чем она успела попросить гостя подождать за дверью, та открылась и Родерик проскользнул в комнату и тихо закрыл за собой дверь.
— Вы застали меня врасплох, милорд. — Ее колени выступали из воды. Она сожалела о том, что так опрометчиво плескалась поначалу.
Он, казалось, вовсе не удивился, найдя ее в ванне. Он, словно по привычке, пересек комнату и сел за маленький столик перед очагом, устроившись боком к ней, и налил себе в кубок вина. Его волосы были еще влажными, длинными, зачесанными назад, они падали на ворот его чистой рубашки, оставляя мокрый след между лопатками.
На нем не было плаща, и Микаэла впервые увидела, что у него очень широкие плечи.
Брюки сидели на нем в обтяжку, левая нога все еще оставалась изогнутой, но, как ни странно, была не такой безобразной, как Микаэле казалось. Правая нога выглядела безупречно под темным облегающим материалом. Он так и не снял башмак для верховой езды.
— Вы остались довольнысегодняшним днем, леди Микаэла? — Родерик глотнул вина, наслаждаясь потрескивающим пламенем в очаге справа, словно давая ей время привыкнуть к его присутствию в ее комнате.
— Очень довольна, — ответила Микаэла. — Уверена, это был самый счастливый день в жизни Лео.
Родерик задумчиво кивнул:
— Ему не трудно доставить удовольствие, вы согласны?
— Да. — Вода остывала, но Микаэла не представляла, как ей вылезти из ванны. Она смутится, если он повернется, чтобы понаблюдать за ней в это время?
Будет ли она разочарована, если он не сделает этого?
Микаэла протянула руку поверх края ванны за длинным льняным полотенцем, сложенным на кресле, развернув его в полную длину в ту же секунду, как встала в ванне. С нее водопадом стекала вода.
— Если не возражаете, я предпочел бы, чтобы мы не медленно поженились, — сказал Родерик. Микаэла держала полотенце перед собой, когда он повернул голову.
Микаэла стояла там, не решаясь переступить через край ванны, не желая показать свои более интимные части тела. По позвоночнику пробежала дрожь, как от холода в комнате, так и от его заявления.
Что произошло с этим человеком после того, как она покинула его комнату прошлым вечером?
— У меня нет возражений. Я немедленно пошлю за моими родителями.
Родерик повернулся спиной к огню, словно почувствовав, что ей необходимо на минуту остаться без свидетеля, и Микаэла торопливо перешагнула через край ванны и завернулась в простыню, пока он продолжал говорить:
— Я уже позволил вольности по отношению к вам. Брат Коуп вернется из своей миссии по округе через день-два. Мы можем пожениться в часовне, как вы просили, и отметим Рождество как одна семья.
Микаэла затянула пояс на платье, а в желудке все сжалось при упоминании о роковом празднике, воспоминания о котором преследовали ее с самых ранних дней. Ее продолжающиеся ночные кошмары тоже мало помогали, поскольку оставались с ней, когда она бодрствовала, — яркие и пугающие, они словно предупреждали ее о чем-то. Она промокнула льняным полотенцем локоны, выбившиеся из пучка на макушке. Всунула ледяные ступни в туфельки и приблизилась к мужчине за столом, все еще вытирая полотенцем лицо и шею.
Когда она встала рядом с ним, он повернулся, чтобы взглянуть на нее. На его лице отразилось беспокойство. Или Микаэле просто показалось?
