Это вызвано у Эдвина улыбку, от которой у Мэдселин едва не остановилось сердце. Коленки у нее ослабли. Он тихо вздохнул и потянулся к ней.
— Ты очень требовательная женщина.
Они стояли так вместе перед огнем и просто смотрели друг на друга, запоминая каждую черту любимого лица. Несмотря на свою опытность, Эдвин начал раздевать ее неловкими пальцами, путаясь в кружевах. Мэдселин восхищенно наблюдала, как все ярче вспыхивают его щеки. Наконец платье соскользнуло к ее ногам, и Мэдселин осталась в одной сорочке. Глаза Эдвина светились от страсти. Он протянул руку и коснулся ее волос.
— Они как шелк, — немного застенчиво прошептал он. И, прикрыв глаза, зарылся в ее длинных локонах и вдохнул нежный аромат лаванды.
Обнаженный, Эдвин оказался еще более прекрасным, чем могла себе представить Мэдселин. Кожа у него была мягкая, она так и светилась в пламени камина. Затаив дыхание, Мэдселин провела дрожащей рукой по трепетной жилке, бившейся на горле. Эдвин стоял неподвижно. Он едва дышал, и тогда Мэдселин стянула через голову свою сорочку.
Первое прикосновение их друг к другу было невыразимо волнующим и возбуждающим. Мэдселин не могла остановиться, она все водила и водила ладонями по его груди, поражаясь ее твердости и силе.
— Великолепно, — прошептала она и нежно поцеловала его в самую ямку у шеи.
Что она еще собиралась сказать — осталось неизвестным, ибо Эдвин закрыл ей рот поцелуем. Затем поднял ее на руки и понес на кровать. Лицо его пылало, глаза сверкали от страсти. «Что она сотворила со мной!» Он осторожно положил ее, а сам сел рядом.
— Боже праведный, женщина. Какая же ты красивая! Я столько раз пытался представить себе…
Это удивило Мэдселин. Приподнявшись на локте, она протянула руку и коснулась густой щетины у него на щеке.
— Правда? — удивленно подняв брови, спросила она. — А я была уверена, что ты только и думал, как бы улизнуть от моего ядовитого язычка! — нежно поддразнила она его.
Эдвин покраснел.
— Что ж, леди де Бревиль, вы ошиблись в своих предположениях. Вероятно, мне лучше показать вам наглядно, о чем я думал.
Он коснулся ее груди губами, и она выгнулась под ним дугой.
— Да, думаю, так будет лучше, — прошептала она, закрывая глаза.
Мэдселин даже вообразить не могла, какие ощущения она будет испытывать от его прикосновений, не представляла, что будет жаждать его с такой непреодолимой силой. На теле ее не осталось ни единого местечка, которого бы он не коснулся своим поцелуем.
Наконец у нее окончательно улетучились последние остатки скромности, которая еще сдерживала ее, и она начала непринужденно и страстно отвечать на его поцелуи.
— Ну же, — прошептал он ей на ухо. — Я больше не могу ждать, Мэдселин.
Она страстно раскрылась навстречу ему.
— Не останавливайся…
И в следующее мгновение Мэдселин громко застонала от боли, смешанной с каким-то необычным удовлетворением. Эдвин заглянул ей в лицо.
— Сегодня ты моя, Мэдселин, и я не хочу, чтобы ты забыла меня. Никогда. — Он тихо произнес эти слова и, заведя ей руки за голову, продолжил свои ритмичные движения.
Крепко прижимаясь к нему, Мэдселин приподнималась навстречу каждому его толчку. И вдруг глубоко внутри нее разлилось ощущение необыкновенного удовлетворения, оно взорвало собой каждую частичку ее тела. Услышав возглас Мэдселин, Эдвин еще глубже проник в ее лоно и двигался вновь и вновь, пока ее стоны не смешались с его вздохом облегчения.
Последнее, что запомнила Мэдселин, когда они, обессилев, упали друг другу в объятия, была музыка за окном и жар мягкой кожи Эдвина.
Мэдселин разбудил громкий стук сердца Эдвина, который отзывался у нее в ушах. Они по-прежнему лежали в объятиях друг друга и не шевелились.
Почувствовав, что дыхание Мэдселин изменилось, Эдвин нежно прижал ее к своей груди.
— Я сделал тебе больно? — пробормотал он ей в ухо.
Мэдселин раскрыла глаза и заглянула в его все еще пылавшее лицо. Он как-то печально улыбнулся ей.
— Не слишком, — ответила она, прильнув к нему и вдыхая его слабый мускусный запах.
— Это хорошо, — сдавленно проговорил он, целуя самую чувствительную точку у нее на шее.
Мэдселин едва не задохнулась от удивления.
— Что ты делаешь, Эдвин? — еле выговорила она. — Ты снова хочешь этого? — Она села.
Эдвин просто кивнул. Он был явно зачарован красотой ее обнаженного тела и тем, как на нем играли отблески пламени камина.
— На этот раз, — тихо и настойчиво произнес он, — я буду очень нежным.
Усталость Мэдселин исчезла, едва она прочитала в его глазах желание. Соски ее отвердели от его взгляда, и он добродушно рассмеялся.
— Не так-то много времени нужно на то, чтобы уговорить тебя, женщина.
Мэдселин задумчиво посмотрела на него, а потом просунула руку под одеяло. Смех его мгновенно улетучился, и Эдвин прерывисто задышал.
— Тебя тоже.
Вскоре после наступления рассвета к ним вошла Фрида и, радостно приветствовав, принялась хлопотать возле камина.
Мэдселин не знала, что в данном случае предписывает этикет, и, плотно закутавшись в одеяло, устремила взор в отдаленный угол комнаты, где висело несколько громадных боевых топоров. Они напомнили ей об их с Эдвином ближайшем будущем. Мэдселин почувствовала, как глаза у нее внезапно наполнились слезами. Заметив это, Эдвин нежно обнял ее и поцеловал в плечо.
— Ты о чем-нибудь сожалеешь, Мэдселин? Она покачала головой.
— Только о том, что нам довелось провести вместе всего лишь одну ночь. — Проглотив ком в горле, она обернулась и посмотрела на него. В смутном свете раннего утра, заросший густой щетиной и с всклокоченными волосами, Эдвин Эдвардсон все равно был прекрасен. — А может быть… — Эдвин резко оборвал этот исполненный робкой надежды вопрос Мэдселин, приложив палец к ее губам.
— Нет. Даже не думай об этом. Моя смерть предрешена. Кроме того, — более медленно добавил он, — если бы ты знала, что я сделал, то, возможно, не захотела бы провести со мной другую ночь.
Мэдселин вздохнула.
— Что бы там ни было, Эдвин, я не могу поверить, что твой поступок столь ужасен, чтобы я могла тебе отказать.
Им помешала Фрида — она принесла ворох высушенной одежды и каким-то повелительным жестом швырнула его на кровать. Они с Эдвином перебросились несколькими словами, а затем Фрида понимающе улыбнулась и торопливо покинула комнату.
Едва дверь с шумом захлопнулась, Эдвин подтащил Мэдселин к себе, и она вновь оказалась под ним, придавленная его тяжестью. Он больше не улыбался, лицо его было серьезно.
