– Деверилл, что ты делаешь?
– А как ты думаешь? – Его тон был спокойным, даже слегка насмешливым. – Я раздеваюсь.
– Зачем?
– Затем, что заниматься любовью гораздо удобнее без одежды.
– Разве не ты сказал, что наши отношения окончены? – Антония почувствовала невольную дрожь во всем теле.
– Да, но до того, как ты заявила, что отправляешься со мной. У нас осталось два дня, и я намерен не упустить их. – Подойдя ближе, Деверилл с холодной невозмутимостью сжал плечи Антонии и поднял ее на ноги. Теперь она окончательно стала его узницей.
Упершись руками в переборку, Деверилл опасно близко склонился к ее губам.
– Надеюсь, ты не собираешься отказать мне? – хрипло пробормотал он.
Антония понимала, что было бы разумнее сказать «собираюсь!» но ничего не могла с собой поделать – она отчаянно хотела Деверилла, он был ей просто необходим. По возвращении в Лондон она порвет с ним, но сейчас он принадлежит ей.
– Нет, – прошептала она в ответ.
Взяв Антонию за плечи, Трей повернул ее и, быстро справившись с платьем, снял с нее корсет и бросил его в угол каюты. Его взгляд пробежал по телу Антонии и остановился там, где под тонкой сорочкой заметно торчали соски.
Одной рукой Деверилл поднял вверх кисти ее рук и прижал их к переборке у нее над головой, а другой властно накрыл ее грудь, так что Антония почувствовала, как ее сердце громко стучит о ребра.
– О, Деверилл…
– Ничего не говори.
Он горячо коснулся ее губ, и его грудь обожгла ее едва прикрытую грудь. У Антонии уже горела кожа в том месте, где к ней прижималась его возбужденная плоть, а губы пылали от его поцелуя. Движения его языка вызвали у нее стон, и все ее мысли утонули в сладостных ощущениях.
Одним уголком затуманенного сознания она поняла, что Деверилл просунул руку под подол ее сорочки, и когда он пробрался пальцами ей между бедер и нашел расщелину, уже скользкую от влаги, Антония, задрожав от удовольствия, глубоко вздохнула.
– Не шевелись, – приказал Деверилл, и Антония замерла, прикусив губу.
Отпустив ее, Деверилл стал на одно колено и снял с нее ботинки и чулки, оставив одну батистовую сорочку, а потом неторопливо обнажил ей груди и поднял вверх сорочку, так что Антония осталась почти голой. Она снова глубоко вздохнула, почувствовав, как ее затвердевшие соски поднялись и устремились навстречу ему, требуя его ласки.
С нарочитой медлительностью Деверилл провел по гордо поднявшимся верхушкам, слегка зажимая их между пальцами, и внутри Антонии вспыхнул огонь восторга. В темноте он послал ей жгучую, безжалостную улыбку, потом снова опустился к ее ногам, крепко взял Антонию руками за бедра и слегка раздвинул их. Едва не застонав от этого чувственного прикосновения, Антония попыталась воспротивиться…
– Если ты собираешься наказать меня за то, что я тебе отказываю, то…
– Считай это моим капризом… Сейчас я хочу, чтобы ты полностью отдалась мне.
Его руки легко заскользили по ее телу, поглаживая ноги, бедра, живот, груди, а потом вернулись на женский бугор.
Медленными, сводящими с ума движениям Деверилл стал ласкать ее скользкий женский вход, пока не добрался до самого центра желания.
– Какая редкая у тебя здесь жемчужина… такая крупная, созревшая и влажная.
Когда Деверилл коснулся ее пальцем, Антония непроизвольно сжала бедра, и Деверилл, пряча улыбку, наклонился вперед. Коснувшись ртом и на мгновение прикусив, он взял в губы и мягко сжал ее влажный клинышек, исторгнув у Антонии глухой крик:
– О, пощади!
Но Деверилл не смилостивился. Его губы двигались по ее шелковистому клинышку, руки поглаживали бедра, обжигая кожу, а потом язык скользнул внутрь, и его безжалостное исследование едва не заставило ее снова закричать.
Испытывая мучительное наслаждение, Антония закрыла глаза и стояла, прижавшись к переборке и откинув назад голову; в ней все больше нарастало неудовлетворенное желание, но она не могла ничего поделать и оставалась неподвижной под его чувственной атакой.
– Дорогая, позволь мне услышать, какое удовольствие это доставляет тебе. Я хочу, чтобы ты задыхалась и сходила с ума от желания.
Тут Антония подумала, что уже и так задыхается и сходит с ума. Дыхание застревало у нее в горле, и она начала извиваться, но Деверилл крепко стиснул ей бедра и заставил стоять, не шевелясь, а сам снова стал целовать ее интимный центр, крепко прижавшись к нему ртом.
Внезапно Антония полностью раскрылась для него, и ее бедра начали неистово содрогаться под его ласками, однако это не остановило Деверилла; поглаживая языком, он продолжал возбуждать Антонию, вызывая один за другим восхитительные спазмы во всем ее теле, чтобы еще раз довести ее до оргазма.
Когда он наконец отпустил ее, Антония едва стояла на ногах, а он смотрел на нее, удовлетворенно растянув влажные губы.
Затем Деверилл расстегнул бриджи, и Антония увидела выскочивший на волю огромный раздувшийся член. И тут же Деверилл обнял ее рукой за плечи и, придвинувшись к ней, прижал длинный толстый ствол к ее животу.
От желания Антония непроизвольно свела бедра; она все еще трепетала от недавнего мощного окончания, и теперь ее лихорадочная потребность стала еще сильнее.
– Ты ведь хочешь, чтобы я наполнил тебя? – хрипло прошептал Трей.
– Да, да…
– Тогда позволь мне почувствовать, какая ты горячая… Дай мне услышать, как ты умоляешь, чтобы я полностью вошел в тебя.
– Да, прошу тебя…
Ее прерывающаяся мольба превратилась в стон, когда налившийся фаллос расположился напротив ее входа и медленно заскользил внутрь, погружаясь в податливое тело, пока не вошел полностью.
Антония вздрогнула и внутренними мышцами сжала его пульсирующую плоть, что доставило ей несказанное удовольствие. Обхватив ногами его мускулистые бедра, она прижалась к нему, и когда его бедра начали двигаться в ритмичном танце, ее тело затрепетало в ответ на его мощные толчки.
Подхватив ее руками под ягодицы, Деверилл поднял Антонию выше, чтобы окунуться еще глубже и снова дойти до самой глубины. Двигаясь, он не отрываясь смотрел ей в глаза; в его взгляде горела грубая сила, а от тела исходил такой жар, такое обжигающее желание, что Антонии казалось, она сейчас вспыхнет ярким пламенем. Через несколько мгновений она уже снова извивалась, и от безумной потребности ее ноги скользили вверх и вниз по ткани его бриджей.
Крепко держа Антонию, Деверилл продолжал двигать ее в том же настойчивом, требовательном ритме. Со свирепым выражением в глазах, с застывшим, суровым лицом и напрягшейся шеей, он грубыми толчками входил и выходил из нее, но Антония получала только еще большее удовольствие от его свирепости.
