— Справедливо. — Черный Шип на минуту задумался. — Есть одно место — на восток, ближе к реке.
— А нам не опасно сейчас выходить отсюда?
— Совсем не опасно, если, конечно, мы не начнем кричать, словно двое пьяных идиотов, или не свалимся прямо в костер конвойных. Они крепко спят, и я уверен, что нам удастся пробраться вверх по тропинке незамеченными. Собирайте вещи, миледи.
Рыцарь натянул сапоги и встал, чтобы застегнуть ремень на своей так и не высохшей куртке.
Эмилин сложила вещи, развешанные для просушки, и засунула их в сумку. В отличие от него, она стояла в пещере, выпрямившись в полный рост, и надевала плащ.
— Я готова, — наконец сказала Эмилин.
— Ну, так пойдем со мной. — Он знал, что эти слова он будет теперь произносить всю жизнь. Волнение, страх, надежда — все смешалось в его груди, и рыцарь глубоко вздохнул.
«Боже милостивый! — снова подумал он. — Чего же я хочу! Она доверила мне свою жизнь, а даже не знает правду — кто я на самом деле!»
Черный Шип вышел из пещеры, ведя Эмилин за руку.
Легкий ветерок любовно поглаживал тысячи белых лилий — они слегка качались на своих длинных стеблях, подставляя утреннему солнцу нежные лепестки. Лилии эти росли повсюду — они украшали луг и поле, небольшими островками светлели около берез и дубов.
Эмилин шла среди цветов. Листья задевали подол ее платья, аромат пьянил и вдохновлял. Девушка невольно подумала, что рай, должно быть, выглядит именно так.
Черный Шип шагал впереди. Вот он вошел в рощу — Эмилин последовала за ним. Потоки света прорывались сквозь зеленый шатер, словно сквозь купол собора, наполненный чириканьем птиц и мягким журчаньем воды.
Из заросшей плющом скалы вытекал небольшой ручей и впадал в речушку. У самой воды лежал огромный камень, седой от древности. Лилии и здесь покрывали всю землю, распространяя свой аромат.
Эмилин наклонилась, чтобы положить на землю свою кожаную сумку. Солнце тут же пробилось к ней сквозь листву и позолотило волосы, руки, плечи. Девушка посмотрела на своего героя и увидела, что тот тоже остановился, сняв лук и колчан и прислонив их к стволу дерева.
Эмилин сейчас чувствовала себя неловко — в этом изумительном месте наедине со своим возлюбленным. Она ведь знала, что они сейчас будут делать. В течение последнего часа, когда они молча шли, каждый, целиком погруженный в свои мысли, Девушка тщательно обдумала ситуацию. Тайный брак, скорее всего, не был настолько же безопасным решением, как уход в монастырь, размышляла она, но шаг этот казался практичным и даже мудрым. А самое главное, она хотела поступить именно так.
Монастырская жизнь холодна, одинока, лишена огня, жизни, любви. Эмилин знала, что жизнь с Уайтхоуком грозит бедностью и пустотой души и сердца. А остаться в лесу рядом с Черным Шипом казалось высшим счастьем и богатством. В последние несколько дней, а особенно после минут страсти в пещере она поняла, что любит Черного Шипа.
Возможно, девушка не обдумала свой поступок с той тщательностью, как это следовало сделать и как сделали бы это другие — взвесив богатство жениха, его родню и связи. Нет, она руководствовалась лишь голосом сердца. Она сейчас одинокий путник — так возможно ли отказаться от тепла и света уютного очага, выбрав вместо него холодную ледяную пустыню? Провидение наградило ее — так должна ли она отказываться от подарка, посланного свыше?
Высокий и худой, с длинными темными волосами, блестящими на солнце, ее избранник выглядел словно архангел, спустившийся на землю. Он казался в равной мере способным на любовь и кару. В этих широких плечах, крепком сложении и легкой поступи, в пристальном взгляде зеленых глаз сквозила непреходящая сила и непоколебимое мужество: герой из легенды, даже без серебряных доспехов и благородной родословной.
Порабощенная его мужественностью, Эмилин могла лишь покорно следовать за своим кумиром. Раньше, когда они шли рядом, она размышляла, что, возможно, касаясь этого живительного источника, сможет найти в себе какие-то новые силы. Без сомнения, от общения с Черным Шипом она уже стала и смелее, и умнее, и тоньше.
Вернувшись в реальность, девушка заметила, что господин ее внимательно и вопросительно на нее смотрит.
— Это прекрасное место, — призналась она. Я еще никогда не видела, чтобы лилии росли вот так-повсюду.
Он подошел ближе.
— Дикие лилии растут здесь с незапамятных времен. Говорят, что кровь какого-то христианского мученика пролилась в этом месте, и на нем выросли цветы, а потом рассеялись повсюду.
Хотя было еще совсем рано, день быстро набирал силу, обещая тепло и яркое солнце. Эмилин встала, чтобы снять тяжелый плащ.
— Здесь ведь где-то совсем близко река, правда? — спросила она.
— Еще две или три мили. Но там мы сможем нанять лодку и плыть прямо до монастыря. Девушка удивленно подняла глаза:
— Мы всё еще движемся к Вистонбери?
— Да, миледи.
Он положил руки на ее худенькие плечи и заглянул в огромные голубые глаза. Странное тепло родилось там, где его пальцы прикоснулись к ней, и начало распространяться по всему телу.
— Наш брак обеспечит тебе неприкосновенность, пожелай Уайтхоук снова завладеть тобой. Но ты должна оставаться со своим дядюшкой, по крайней мере, до тех пор, пока король не подпишет новые законы. Тем более что мне придется на некоторое время уехать.
— Мы расстанемся? — Эмилин нахмурилась. Она считала, что теперь, связанные клятвой, они всегда будут вместе.
— Ничто не сможет разлучить нас — мы станем мужем и женой. Но ненадолго мне все-таки придется уехать. — Он убрал с ее лба шелковистый завиток. — Поверь, я вернусь за тобой.
— Верю, — тихо ответила Эмилин. Глаза ее любимого сейчас казались серо-зелеными, словно камни на дне реки, а ресницы напоминали черные кружева. — Я всем сердцем верю тебе.
— Ну и славно. — Черный Шип наклонился и осторожно поцеловал девушку в губы, бородой пощекотав при этом щеки. Эмилин потянулась к нему, но он отстранил ее: — Пойдем. У нас же есть дело.
— Подожди немного, — попросила она. — Я должна приготовиться к своей свадьбе.
— Пожалуйста. Но недолго. У нас мало времени. — Черный Шип повернулся и пошел к краю рощи.
Порывшись в сумке, девушка достала гребешок из слоновой кости и уселась на берегу ручья, чтобы расчесать волосы. Через несколько минут сияющая масса волнами спустилась к талии. Потом она вынула голубое платье, сняла с себя серое шерстяное, в котором ходила последнее время, и переоделась в чуть помятый, но нежный шелк.
Сорвала несколько лилий и ловко сплела из них венок.
— Я готова! — позвала она, надевая венок на голову и выходя на берег ручья.
