Список все еще был в руках Софии, Престонхолл! Вторая по счету резиденция графа Уэра. Рядом жирная галочка.
— А Гилберт сказал, что ему нужно сделать?
— Нет. Он напустил на себя важный вид. А я сказала, что это, должно быть, обидно — служить простым курьером. — Мэри самодовольно улыбнулась. — Его это задело, еще как!
Неужели сэр Реджинальд продал ее бриллианты графу Уэру? Или он собирается навестить графа и просто извещает о своем визите?
Жаль, что нельзя поговорить с Дугалом. Взглянув на закрытую дверь, София тяжело вздохнула.
— Отнесу ваше платье вниз. Пусть кто-нибудь из горничных вычистит его как следует. Заодно скажу, чтобы вам приготовили ванну.
— Спасибо. — Возможно, после ванны она придет в себя. Ей сейчас нужны тишина и покой, чтобы воспрянуть духом. Только покончить бы с этой гнетущей пустотой в душе!
Мэри задержалась в дверях:
— Мисс? Как долго мы еще здесь пробудем? Энгус рвется домой.
— Уедем, как только отыщем купчую. А сегодня отправь Энгуса домой, к отцу. Пусть передаст, что мы пробудем здесь еще дня два.
Горничная кивнула:
— Так и сделаю.
Дверь за Мэри закрылась. София принялась расхаживать по комнате. Сначала она выкупается и оденется, потом известит Дугала, что ждет его в гостиной. Разумеется, дверь будет открыта. Это поможет перебороть соблазн, и они смогут спокойно обсудить, как разоблачить сэра Реджинальда.
Им нужно действовать без промедления. Он может уехать, как только вернется его камердинер, выполнив таинственное поручение. Вероятно, это единственное, что удерживает сейчас сэра Реджинальда в доме Кинкейдов. Если не брать в расчет чары предприимчивой мисс Стэнтон. Ее можно понять — вряд ли Дугал удостоит бедняжку своим вниманием.
Скоро она вернется в Макфарлин-Хаус — одна. Очень печально. Так не должно быть. София смахнула непрошеную слезу. Без Дугала мир лишится своих красок. Но, оставшись сейчас с ним, она рано или поздно останется одна. Он не может дать ей то, что она хочет.
Счастье для него всегда где-то там — за следующим холмом, за поворотом дороги, в шуршании карт. А она была бы счастлива в мирной тишине своего дома, где бы он ни был.
Но как вернуться к прежней жизни теперь, когда она узнала вкус истинной страсти? Где взять силы, чтобы уйти от Дугала Маклейна?
Дугал проснулся, как от толчка. Солнечный свет по-прежнему заливал спальню, но чего-то не хватало. Он сонно заморгал, пытаясь сообразить, чего же ему не хватает и как он оказался в постели средь бела дня?
София!
Приподнявшись на локте, он уставился на пустую постель. Подушка смята — здесь она лежала. Он коснулся вмятины ладонью — казалось, подушка еще хранит ее тепло. Проклятие, почему она ушла? Дугал вздохнул, удивляясь собственной глупости. Упал лицом на простыню, слабо пахнувшую ее духами.
София Макфарлин — замечательная девушка. Он был в ярости, увидев ее прячущейся под кроватью сэра Реджинальда. Теперь, когда она благополучно убежала к себе, Дугалу стало смешно. Отважная девушка его София, другой такой не найти.
Его улыбка погасла. Его София? Откуда взялась эта странная мысль? Разумеется, он наслаждался ее обществом. Она красива и обаятельна, и ее силы духа хватит на троих. Стоит ей кинуть на него взгляд из-под густых ресниц — и он пылает страстью. И она, как никто, умеет разделить с ним эту страсть.
Он почувствовал, как в нем снова просыпается желание, и чуть не застонал от возбуждения.
Ни одну женщину он не хотел так, как Софию. Дело не только в вожделении, здесь кое-что другое… Что же? Разумеется, восхищение. Нежность. Но… не любовь же? Он никогда бы не полюбил такую женщину, как София, всем сердцем привязанную к своему дому. Она любит свой дом и может быть счастлива только там. Какую жертву принесла она, отдав ему купчую!
Дугал гладил подушку, вспоминая нежную кожу Софии, ее шелковые волосы. Эта женщина очень красива, добра, нежна — умеет окружить мужчину заботой, чтобы он начал мечтать о теплой постели, тихих семейных обедах перед жарким камином, уютном доме…
Будь оно все проклято! Он прекрасно знает, что случится, стоит ему полюбить. И без того нелегко ему сдерживать горячий нрав. Любовь сделает его еще слабее. Он не может себе этого позволить.
София спросила, почему он не хочет, чтобы она уезжала. Он понял, что на самом деле ей хочется знать, — это ясно читалось у нее на лице. Она хотела спросить: любит ли он ее?
Он чуть не сказал то, о чем впоследствии пожалел бы. К счастью, его взгляд упал на сад за окном. Сквозь залитое солнцем стекло он видел прекрасный сад Фионы, погубленный бурей. Розы поникли, их побитые дождем лепестки смыло водой прямо на дорожки сада. Кругом валялись огромные сучья. Самое неприятное — чудесная изгородь опасно накренилась, в кустах зияли черные провалы — туда били молнии.
Печальное зрелище напомнило — ему нельзя питать к Софии чувства более нежные, чем доселе.
Дугал спустил ноги на пол и принялся растирать лоб, чувствуя непреодолимое желание вскочить и уехать отсюда навсегда, без оглядки.
В последнее время эта мысль посещала его сотню раз на дню. А потом внутренний голос шептал: «Останься еще на минутку, на часок, на денек! Ты видишь Софию в последний раз. Так не торопи же час расставания!»
В холле послышался мужской голос, затем звонко рассмеялась женщина. Радуясь возможности отвлечься от грустных мыслей, Дугал прислушался. Сэр Реджинальд болтает с миссис Кент! Решительно, сэр Реджинальд — настоящий дамский угодник.
Дугал встал, умылся, посмотрел на часы: три часа дня. Он умирал с голоду, так как пропустил ленч. Успела ли поесть София? Он очень на это надеялся. Девушка казалась такой бледной и…
К черту! София — взрослая женщина и способна о себе позаботиться. Она прекрасно жила до встречи с ним. Проживет и потом.
Несомненно, придет день, и какой-нибудь деревенский увалень уговорит ее выйти за него замуж, она согласится. Остаток своей жизни болван проведет, благословляя небеса за этот щедрый дар.
Дугал сунул ноги в сапоги. Следовало бы порадоваться, что София не увянет в одиночестве. Однако неведомый деревенский болван не давал ему покоя. Он его просто ненавидел. Дугал натянул через голову свежую рубашку, заправил ее в брюки, надел красный жилет. Накинув сюртук, выскочил из спальни.
Коридор пустой. Дугал задержался возле комнаты Софии и прислушался, приложив ухо к самой двери. Тишина. Потом он уловил плеск воды. Значит, она принимала ванну.
София, мокрая и нагая. Вода течет по обнаженной коже, щекочет шею, капает на плечи, ласкает полные груди. Светлые волосы упали в воду, намокшие пряди прилипли к плечам, легли завитками вокруг нежной шеи…
