Правда, ее привлекательность была иного рода. Губы полнее, не столь модных очертаний, но бесконечно более соблазнительные. Ресницы… почему же он до сих пор не замечал, насколько они длинны? Стоило Кейт прикрыть глаза, как они ложились на щеки густыми опахалами. А когда ее кожа розовела от желания, от нее исходило истинное сияние. Энтони сознавал, что всему причиной разыгравшееся воображение. Но сейчас, глядя на нее, отчетливо представлял рассвет, то мгновение, когда солнце только встает над горизонтом, окрашивая небо нежными оттенками розового и персикового.
Они простояли так несколько минут, пытаясь отдышаться. Наконец Энтони уронил руки, и оба одновременно отступили.
Кейт чуть коснулась пальцами рта.
– Нам не стоило этого делать, – прошептала она.
Энтони прислонился к одной из опор беседки, казалось, абсолютно довольный своей участью.
– Почему нет? Мы помолвлены.
– Ничего подобного. Настоящей помолвки не было.
Он удивленно уставился на Кейт.
– Никаких официальных объявлений. Не подписано никаких документов. И потом, у меня нет приданого. Вам следует знать, что я бесприданница.
– Пытаешься избавиться от меня? – улыбнулся он.
– Разумеется, нет! – выпалила она, но тут же, смутившись, переступила с ноги на ногу.
Энтони шагнул к ней:
– Надеюсь, ты не пытаешься подсказать мне, как лучше избавиться от тебя?
– Н-нет, – краснея, солгала Кейт, хотя пыталась сделать именно это.
Разумеется, с ее стороны подобный шаг был невероятной глупостью. Если он откажется жениться, ее не примут ни в одном порядочном доме не только в Лондоне, но и в той маленькой деревушке графства Сомерсет, где она жила. Истории о падении женщины распространяются молниеносно.
Но разве легко сознавать, что на тебе женятся по необходимости! Какая-то часть сознания даже требовала, чтобы он подтвердил все ее подозрения. Что он хочет видеть своей женой не ее, а Эдвину, а на ней женится только потому, что их поймали на месте преступления. Конечно, слышать это очень больно, однако Кейт считала, что лучше знать правду и терпеть душевные муки, чем оставаться в неведении.
По крайней мере тогда она окажется на твердой почве. Сейчас же она чувствовала, что попала в зыбучие пески.
– Давай выясним все до конца, – решительно объявил Энтони. Кейт подняла голову. Его глаза так пристально впивались в нее, что она не смогла отвести взгляда. – Я сказал, что хочу жениться на тебе. Я человек слова. Всякие иные предположения на эту тему будут для меня оскорбительными.
Кейт кивнула. Но про себя упорно повторяла одну и ту же фразу: «Будь осторожна со своими желаниями. Будь осторожна со своими желаниями…»
Она только что согласилась стать женой человека, в которого влюбилась. И теперь была способна лишь задаваться вопросом: представляет ли он, что перед ним Эдвина, когда целует Кейт?
«Будь осторожна со своими желаниями, – твердил внутренний голос. – Иначе они могут исполниться…»
И снова автор оказался прав. Вечеринки в сельских домах иногда кончаются самыми поразительными помолвками. Думаю, мы первыми из всех лондонских изданий сообщим вам сенсационную новость, дорогие читатели: виконт Бриджертон женится на мисс Кэтрин Шеффилд. Не на мисс Эдвине, как полагали сплетники. На мисс Кэтрин.
Нам оказалось на удивление сложно узнать подробности заключения этой помолвки. Автор точно знает от заслуживающего доверия источника, что молодую пару застали в компрометирующей ситуации, свидетельницей которой стала миссис Федерингтон. Однако миссис Ф. оказалась крайне неразговорчивой, что, согласитесь, совершенно нехарактерно для нее. Автор может только предполагать, что виконт, как человек решительный и жесткий, пригрозил изувечить миссис Ф., если она вымолвит хоть слово.
«Светская хроника леди Уистлдаун». 11 мая 1814 года
Кейт скоро поняла, что подобного рода известность ей не по душе.
Два последних дня, проведенных в Кенте, были достаточно неприятны сами по себе, особенно когда Энтони за ужином объявил о предстоящей свадьбе. Кейт даже дышать было некогда между потоками поздравлений, вопросов и намеков, на которые не скупились гости леди Бриджертон.
Некоторое облегчение принес только разговор с Эдвиной, которая обняла сестру и объявила, что «взволнованна», «счастлива» и «нисколько не удивлена».
Кейт выразила свое недоумение последним утверждением. Но Эдвина только плечами пожала:
– Лично я сразу увидела, что он безумно увлекся тобой. Не понимаю, почему никто, кроме меня, этого не заметил.
Ее слова окончательно сбили Кейт с толку, поскольку сама она была твердо уверена, что Энтони намеревался жениться на Эдвине.
В Лондоне ей пришлось еще хуже. Каждый член общества, казалось, посчитал своим долгом посетить маленький, снятый внаймы домик Шеффилдов на Милнер-стрит, чтобы засвидетельствовать свое почтение будущей виконтессе. Большинство умудрилось сдобрить поздравления огромной дозой язвительности, ехидства и откровенной зависти. Никто не верил в искреннее желание виконта жениться на Кейт, и никто не понимал, насколько это грубо: высказывать ей подобные вещи прямо в лицо.
– Боже, да вам просто повезло, – заметила леди Купер, мать злосчастной Крессиды, которая со своей стороны и двух слов не сказала Кейт. Только презрительно кривила губы и метала молнии в ее сторону.
– Я и понятия не имела, что он интересуется вами, – выложила мисс Гертруда Найт, выражение лица которой ясно говорило, что она по-прежнему не верит в происходящее, и, возможно, надеется, что помолвка окажется чистой фикцией, несмотря на объявление в «Лондон таймс».
А леди Данбери, известная своей бестактностью, так прямо и заявила:
– Понятия не имею, как вам удалось поймать его, но, должно быть, ваш замысел прекрасно сработал. Помяните мои слова, немало здешних девиц были бы рады поучиться у вас.
Кейт только улыбнулась или по крайней мере попыталась улыбнуться: она опасалась, что ее отчаянные попытки казаться дружелюбной и беспечной не всегда убедительны, и, кивнув, пробормотала:
– Я действительно очень счастлива.
Это же самое она повторяла как автомат всякий раз, когда Мэри украдкой толкала ее в бок.
А вот Энтони везение не изменило: он сумел избежать пристальных взглядов и настойчивых расспросов, которые приходилось выносить Кейт. Он сказал, что ему необходимо остаться в Обри-Холл и уладить кое-какие дела перед свадьбой, назначенной на следующую субботу, всего через девять дней после случая в саду. Мэри тревожилась, что подобная поспешность может вызвать толки, но леди Бриджертон со свойственным ей здравым смыслом объяснила, что разговоры пойдут в любом случае и что Кейт придется вынести куда меньше неприятных намеков, если она окажется под защитой имени Энтони.
