Аня стала справа напротив Равеля, схватив свой молоток обеими руками. Дениза бесшумно подошла к двери, ведущей в спальню Селестины. Марсель слился с тенями, прислонившись к стене в самом дальнем углу от света, – эта позиция позволяла ему видеть, что происходит в столовой.
Чтобы добраться до лестницы и спуститься к повозке, грабители должны были пройти через гостиную. Попасть же в нее они могли только через дверь, возле которой стояли Аня и Равель. Время шло. В доме были слышны только глухой стук выдвигаемых и задвигаемых ящиков и хлопанье дверей. Бандиты не торопились. Казалось, прошла вечность, прежде чем Марсель предостерегающе взмахнул рукой.
Шаги. Они были тяжелыми, как будто приближающийся мужчины был нагружен. Тень, отраженная лампой в столовой, пересекла порог. Аня подняла молоток и с силой опустила его.
Прежде чем попасть в цель, молоток столкнулся с прикладом винтовки, которым Равель собирался нанести удар по затылку мужчины. В итоге сила удара ослабла, но двойной удар, полученный одновременно молотком и прикладом, заставил мужчину пошатнуться и упасть лицом вниз. Он уронил мешок, который нес, и из него выкатилась серебряная сахарница, которая волчком закрутилась на полу.
Второй мужчина, находившийся в столовой, вскрикнул и бросил свой мешок на пол. Он вытащил из кармана пистолет. Равель неуловимым движением перевернул в руках винтовку, взвел курок и тут же выстрелил. Грабитель упал, а по комнате расплылось темно-серое облако порохового дыма.
Первый бандит был всего лишь оглушен, и уже в тот момент, когда прозвучал выстрел, он вскочил и рванулся к двери. Марсель наклонился вперед и направил свое мачете сверкающей дугой в то самое место, где голова соединяется с плечами. Лезвие попало прямо в шею и застряло там. Мужчина коротко вскрикнул и упал головой вперед на галерею, вокруг него стала растекаться лужа крови.
Дениза только бросила на него мимолетный взгляд и тут же скрылась в спальне Селестины. Через мгновение вышла оттуда, держа в каждой руке по винтовке.
– Посмотрите, что я нашла.
Очевидно, грабители прислонили оружие к кровати, чтобы оно не мешало им обыскивать ящики туалетного столика, а затем, увлекшись поисками добычи, забыли о нем. Равель взял одну из винтовок, отдав свое ружье Денизе, чтобы она зарядила его. Аня взяла вторую, а Марсель принялся обшаривать карманы убитых в поисках боеприпасов. Звук выстрела неминуемо привлечет других, и они должны быть готовы.
– Мсье, мамзель, – раздался голос Денизы с галереи.
Пора. Двое приближались к дому. Равель вышел на галерею первым, за ним последовали Аня и Марсель с ружьем в руках. Они прошли дальше вдоль перил, чтобы свет в гостиной, падавший из-за стены, не делал их прекрасной мишенью.
Выяснилось, что подходит только один мужчина. Второй остался с рабами. Он уже прошел большую часть дороги, отделявшей хижины рабов от дома, и, заметив движение на галерее, поднял голову.
Равель громко крикнул:
– Стоять, дружок!
Мужчина бросился в сторону, как лошадь, внезапно почуявшая под копытами змею. Раздался звук выстрела, он пригнулся и устремился к деревьям.
Пуля как сердитая оса прожужжала у них над головами. Стоявший рядом с Аней Равель поднял винтовку и выстрелил. Она сделала то же самое. Выстрелы прогремели один за другим. Под ногами у стоящего на дороге мужчины поднялось облачко пыли. Видно, что-то больно вцепилось в рукав его рубашки, он выругался и уронил винтовку. Пригибаясь и петляя, он рванулся к спасительным деревьям, а достигнув их, побежал назад к хижинам рабов. Через несколько секунд они услышали удаляющийся стук копыт.
– Давайте догоним их! – воскликнул Марсель. Равель покачал головой.
– Мы не догоним их. Кроме того, это всего лишь наемники, а мне нужен хозяин. Сначала мы должны кое-что уладить.
Это означало освободить и успокоить рабов, погасить хлопковый сарай, чтобы огонь не перекинулся на хижины, хозяйственные постройки и дом, похоронить мертвых. Они занимались этим всю ночь до самой зари.
Равель успевал повсюду: перерезал веревки, которыми были связаны рабы, держал на плече плачущего малыша, чтобы его могла отыскать мать, наладил цепочку мужчин с ведрами, которые должны были доставлять воду к зданиям, вместе со всеми сбивал пламя мокрыми мешками.
Аня смазывала мазью ожоги и порезы, раздавала кусочки сахара маленьким испуганным детям, заняла детей постарше тем, что велела им гасить искры, подавшие в траву, и направила несколько мужчин в дом, чтобы они захоронили мертвые тела бандитов. Взяв с собой женщин, она отправилась за тем грабителем, которого они оставили связанным возле сарая. Он исчез. Только спутанный комок подтяжек на траве свидетельствовав о том, что он каким-то образом выпутался из них и сбежал.
На востоке уже зажглась заря, когда хлопковый сарай, превратившийся в груду обуглившихся балок и кучу пепла, был погашен. Аня и Равель направились в дом, устало поднялись по задней лестнице, прошли по галерее и вошли в гостиную. Они направились было к кушетке, но, посмотрев друг на друга, передумали. Они были покрыты пылью и сажей, их лица были серы и закопчены дымом – и они рассмеялись. Причиной веселья был их забавный вид, но за этим скрывалась радость от того, что им удалось обмануть смерть и разрушение, радость от того, что они просто дышат, чувствуют, живут.
Через несколько минут Дениза вошла в гостиную и увидела, как они, задыхаясь от смеха, стоят, опираясь друг на друга, посреди гостиной. Она подбоченилась и прокашлялась.
– Когда вы успокоитесь, – сказала она после того, как они обернулись к ней, – то вас обоих ожидают ванны и горячая вода.
Для Ани было небесным блаженством лежать в воде и чувствовать ее шелковистое тепло на своей обожженной и покрытой ссадинами коже, вдыхать ароматный пар и ощущать, как расслабляются по всему телу мышцы. Все тело было в синяках и маленьких ожогах. Волосы вокруг лица также местами обгорели, а в лежавшей кучей на полу возле ванны одежде было прожжено столько дырочек, что казалось, над ее платьем славно попировал целый отряд моли.
Но временами боль, отчаяние и усталость последних нескольких часов покидали ее. Сознание прояснялось, и снова возникали те же мучительные вопросы. Кто был боссом? Кто пытался убить ее и Равеля? А, главное, почему?
Это должен был быть человек, подозревавший, что Равель находится в «Бо Рефьюж» – это было очевидно. Селестина и мадам Роза, возможно, начали догадываться, что он здесь, но они, естественно, были вне подозрений. Гаспара и Муррея она не считала столь проницательными. В любом случае Гаспар слишком утонченный, чтобы опуститься до подобного, даже если у него есть для этого причина, а у Муррея, несмотря на дуэль, не было оснований для настоящего недовольства или злобы. Даже если Муррей боялся дуэли, его заботило только поддержание на должном уровне своей чести и подобными действиями он не стал бы рисковать.
