Огни в доме леди Эннир в Белгрейвии ярко горели. В отличие от Уильяма Тремейна хозяйка дома была не настолько старомодна, чтобы забыть провести в дом газ.
Вокруг стояло множество карет. Уильям, подъехав вместе со всем семейством, вскоре вежливо раскланивался с другими гостями, ожидавшими своей очереди, чтобы войти.
– Дорогая, ты замечательно выглядишь, – прошептала Эми, сжав руку Франчески.
И это было правдой… Розовый атлас прекрасно оттенял ее темные волосы и глаза, молочно-белая кожа сияла. Искусный покрой подчеркивал тонкую талию и полную грудь. Рукава были столь малы, что почти отсутствовали, отчего руки и плечи казались обнаженными. Верхняя юбка Франчески была гладкой, без украшений, на ногах были туфли, подобранные к платью в тон, на шее переливались бриллианты Афродиты.
Франческа решила, что наконец-то выглядит так, как ей всегда хотелось, и это придало ей уверенности Возможно, Афродита права и она действительно хорошо проведет здесь время.
– Мисс Гринтри, полагаю, вы недавно в Лондоне? – Леди Эннир разглядывала ее с откровенным любопытством.
– Должна признаться, я предпочитаю сельскую местность.
Ложный шаг. Вот и окончилось пребывание в обществе. Лицо леди Эннир стало непроницаемым.
– Это странно.
– Моя дочь постепенно привыкает к жизни в городе, – быстро вмешалась Эми. – Это и неудивительно: в Лондоне столько всего интересного!
– Вы правы. Особенно когда девушка хорошенькая и с большим приданым… – Леди Эннир наконец развеселилась. – Мистер Тремейн, что вы об этом думаете? Ваша племянница совсем неплоха.
Уильям холодно улыбнулся:
– Не буду спорить, это действительно так.
– В обществе все уже шепчутся, что вы подыскиваете для нее графа…
Уильям нахмурился:
– Не могу себе представить, кто распускает подобные слухи.
– Неужели? Кстати, о графах… тут находится ваш знакомый… – Леди Эннир поманила к себе джентльмена, показавшегося Франческе очень знакомым. – Граф Уорторн. Милорд, полагаю, вы знакомы с мисс Франческой Гринтри?
Комната закружилась перед ее глазами. Потом Франческа услышала вздох Эми и приглушенные проклятия дяди Уильяма, но это было уже не важно. Она видела лишь Себастьяна, мистера Торна в образе аристократа, графа, не более и не менее! Безукоризненный вечерний наряд черного цвета, накрахмаленная белая рубашка, белый галстук, приглаженные кудри, тщательно выбритое красивое лицо.
Веселые черные глаза насмешливо рассматривали ее, извиняющаяся улыбка быстро сменилась блеском желания.
Когда они пошли по бальному залу, сознание Франчески заполнили мысли о плотских утехах. Она старалась пресечь их, заставить себя сосредоточиться на разговоре, но…
– Граф Уорторн долго отсутствовал, – спокойно продолжала леди Эннир, будто не догадываясь о произведенном впечатлении.
– Отсутствовал? – удивилась Эми.
– Да, но мне его не хватало. – Леди Эннир улыбнулась. – Понимаете, как бабка, я не могу не интересоваться им и пытаюсь залучить его к себе, когда он предоставляет мне такую возможность.
Это была правда или ее лордство участвовала в игре Себастьяна?
Франческа с отчаянием подумала, что на самом деле это не имеет никакого значения. Вечер безнадежно испорчен.
Себастьян с удовольствием наблюдал за тем, как на щеках Франчески медленно выступает румянец, как поднимается и опускается ее грудь, как трепещут длинные ресницы. Теперь пора было поговорить с ней наедине. Объясниться. Но как это сделать? Увести от матери и дяди?
– Мисс Гринтри, вы танцуете?
– Нет.
Он рассмеялся невежливому ответу, а миссис Джардин была близка к обмороку.
– Франческа! – прошипела она.
– Тогда не позволите ли поучить вас? Когда-нибудь вам все равно придется научиться.
Оркестр играл вальс, Себастьян взял ее за руку, и Франческе ничего не оставалось, как только позволить увести себя.
Почувствовав, что она дрожит, Себастьян насмешливо произнес:
– Ты словно мраморная статуя, хотя и не такая холодная. Думаю, если тебя стукнуть, ты станешь реагировать сильнее.
– А ты? Что ты тут делаешь? – прошипела она. – Кажется, ты играешь роль графа Уорторна. Как тебе не стыдно!
– Дорогая, я вовсе не играю роль графа. Я в самом деле являюсь графом Уорторном.
Франческа пожала плечами:
– Я тебе не верю.
– И напрасно. Я действительно играл роль – роль мистера Торна. Скрыв графский титул, я сократил часть фамилии, и получилось «Торн». Но я всегда оставался графом, а теперь просто перестал играть роль, потому что мне это больше не нужно.
Франческа чуть не заплакала.
– Ты чем-то недовольна? До моей бабушки дошли слухи о том, что твой дядя ищет тебе в мужья графа…
– Мой дядя действительно ищет, но я – нет! – в ярости прошептала Франческа. – Я никогда не выйду замуж, я об этом уже говорила тебе. Как ты смеешь обвинять меня! Неужели я стала бы охотиться за каким-то графом только ради того, чтобы доставить удовольствие дяде? Если бы я хотела выйти замуж за графа, то переехала бы в Лондон уже много лет назад.
Себастьян сжал ее локоть.
– Прости. Я знаю – я просто неудачно пошутил.
Губы Франчески задрожали, и ему хотелось тут же их поцеловать, но он сдержался.
Сначала Себастьян провел Франческу через бальный зал, потом через открытую стеклянную дверь, и наконец они оказались в саду. Огни и шум остались позади.
– Я думала, ты собираешься потанцевать со мной, – с удивлением проговорила Франческа и замедлила шаг. – Вряд ли нам прилично оставаться здесь одним.
– К сожалению, иногда я могу действовать не совсем как граф.
Себастьян подумал, что Франческа улыбнулась, но тут же понял, что ошибся.
– Ты снова солгал мне.
– Граф был наивным и избалованным созданием. Мистер Торн заставил его повзрослеть. Восемь лет назад я бы тебе не понравился.
– Неужели ты думаешь, что нравишься мне сейчас?
Себастьян погладил ее по обнаженной руке.
– Да, думаю.
– Скажи, почему ты скрыл от меня свое настоящее имя? Зачем тебе понадобилось становиться мистером Торном, не понимаю…
Себастьян молчал так долго, что Франческа засомневалась, услышит ли она когда-нибудь правду.
– Когда-то у меня была сестра, которую звали Барбара. Мы с ней были близнецами.
Далее Себастьян рассказал всю свою печальную историю, а когда он закончил, на глаза Франчески навернулись слезы. Теперь она поняла его, поняла, зачем он прожил таким образом эти восемь лет. Без сомнения, подобная трагедия могла заметно повлиять на его характер.
– Я решил, что не должен жить прежней жизнью, и отвернулся от нее, оставив все брату: моей целью стало преследовать таких мужчин, каким был муж Барбары. Я хотел сделать для других то, что должен был сделать для нее.
