– По-моему, это был корабль-призрак, который появлялся в шторм у мыса Доброй Надежды.
– Да, ему предначертано вечно бороздить моря, так как на его борту было совершено убийство. На корабле было золото, и команду поразила чума, поэтому корабль не пускали ни в один порт. «Загадочную женщину» охватило чувство обреченности. Некоторые говорили, что на корабле было совершено убийство, да почти все верили в это, и хотя золото на судне отсутствовало, существовали бриллианты Филлимора. В легенде команду поразила чума, но и команду «Загадочной женщины» поразила своего рода чума. Она поразила их мозги. Казалось, что каждый человек на борту понимал, что вот-вот разразится скандал. В воздухе пахло неповиновением. То есть, все приказам подчинялись, но… как вам это объяснить? Я же капитан, и я все видел и проклинал ту минуту, когда встретился с Джоном Филлимором и его бриллиантами. Итак, мы прибыли на Коралл. Все хотели сойти на берег на праздник, но кто-то соответственно должен был остаться на корабле, поэтому было решено, что часть команды останется на вахте – не больше шести человек – а в полночь на корабль вернутся остальные. Я уже видел этот праздник, и он не интересовал меня. В ту ночь меня не покидала тревога, казалось, что кораблю грозит опасность. Из дома виден залив, и я все смотрел на корабль, меня охватило предчувствие, что с кораблем случится что-то страшное. Я стал так сильно беспокоиться, что решил сплавать проверить корабль. Я пошел на берег. Взял маленькую лодку, но, как только я оттолкнулся от берега, раздался громкий взрыв, и корабль развалился на куски, взлетевшие над морем. Люди бежали на берег. Луна скрылась, светили лишь тысячи звезд. Я поплыл к берегу, потому что услышал подозрительный треск и подумал, что раздастся еще один взрыв. Кто-то закричал: «Это капитан».
– А взрыв действительно был на «Загадочной женщине»?
Он кивнул.
– Ей пришел конец. Корабль превратился в кучу плавающих обломков. Еще до рассвета он затонул в бухте, и на воде печально плавали его останки. Я потерял свой корабль. Понимаете, что для моряка это значит. Он был доверен мне, а я допустил такое. Я был обесчещен, опозорен.
– Но вы же ни в чем не виноваты.
– Я не знаю, что произошло на корабле в ту ночь, но во всем этом есть какая-то тайна. Самым странным оказалось то, что та часть команды, которая должна была остаться дежурить на судне, находилась на берегу. Произошла непонятная ошибка с графиком дежурств. Неслыханная вещь. Но на дознании мы так и не выяснили, почему это произошло. Это оказалось самым загадочным.
– Похоже на то, – предположила я, – что существовал заговор, в который было вовлечено несколько человек. Создается впечатление, что кто-то специально устроил так, чтобы на корабле никого не было.
– Приказ капитана, как утверждали некоторые. За судно отвечал я, а оно было брошено на несколько часов пустым, стоящим на якоре в заливе в то время, как вся команда, включая меня, была на берегу.
– И вы даже не подозреваете, кто мог уничтожить корабль?
– Я молю Бога, чтобы узнать кто.
– Это случилось так давно.
– Но забыть это невозможно, – помолчав, он продолжал. – После того вечера в «Доме Королевы» все как-то изменилось. Раньше жизнь казалась мне забавой. После случившегося все стало не так.
«После несчастья? – гадала я. – После посещения «Дома Королевы»?»
– Прежде я был беззаботным мальчишкой. Рекс называл меня счастливчиком. Попадая в трудные ситуации, я верил в свою неизменную удачу, никогда не подводившую меня. Но она меня покинула. И я понял, что тот, кто живет беззаботно и легкомысленно, потом мучается раскаянием до конца своей жизни. Можно беспрестанно клясть себя за глупость, что я и делаю, уверяю вас. Но это бесплодное занятие.
– Если бы вы разгадали эту тайну, если бы вы дознались, кто погубил ваш корабль, вы бы перестали испытывать раскаяние.
– Это, – сказал он, – не все.
Он замолчал, и я поняла, что он думает о своем злополучном браке. Я опять, как когда-то, ищу в его словах тот смысл, которого в них нет.
– Вот я перед вами, – продолжал он. – Человек в оковах. Застопоренный своими же безрассудными поступками.
– Но как вы могли предотвратить несчастье?
Он не ответил. Инстинктивно я поняла, что на этот раз он думает не о «Загадочной женщине». Хотела бы я знать, как он женился на Моник. Может быть, я узнаю это позже, когда увижу этот «полуразрушенный старый дом», как он его назвал, когда увижу ее в родной ей обстановке. Он намекал на то, что поступил опрометчиво. И я могу в это поверить. Что заставило его: рыцарство или необходимость? Наверняка он понимал, что Моник не годится ему в жены?
«А я гожусь? – ехидно спросила я себя. И смело ответила: – Да, гожусь. Я была бы идеальной ему женой. Он веселый, я серьезная; он очаровательный, я нисколько. Я упорно пыталась подогнать себя к нему». Идиотка.
Лучше думать о корабле.
Я осведомилась:
– И вы больше не надеетесь разгадать тайну случившегося?
– Как ни странно, нет. Возможно из-за моего характера. Я всегда был оптимистом. Рекс постоянно мне об этом говорил. Но когда я задумываюсь о происшедшем, и задаю себе вопрос, а как я могу раскрыть эту тайну. Что осталось? Корабль потерян навсегда, а секрет, несомненно, таится на нем. Если бриллианты никто не похитил, то они на корабле, а, значит, их, вероятно, проглотили рыбы.
– А может кто-нибудь украл их?
– Кто? Каллум? Грегори? Кто-то из команды? Не так-то просто уйти с подобным буксиром. Мне известно, что за ними следили. Да и за мной тоже. Если бы кто-либо вдруг разбогател, это тут же стало бы известно. Нет, загадка остается загадкой, а подозреваемый номер один – капитан. Но я все рассказал вам. Теперь вы понимаете, почему я хотел это сделать.
– Да. Именно поэтому я хотела поговорить с вами о том, как умерла тетя Шарлотта, чтобы вы не подумали…
– Никогда не поверил бы этому.
– Я тоже.
– Видите, в тот вечер в «Доме Королевы» мы что-то узнали друг о друге.
– Пожалуй.
– А теперь мы здесь. Как говорят, судьба нас кинула друг к другу.
– Нет, я так не хочу, – пыталась я шутить. – Во всяком случае, не кинула. А то звучит так, словно мы обломки.
– Мы, конечно, не обломки.
И мы оба замолчали; я ждала, что он заговорит о своей жене. Я и хотела, и боялась этого разговора, потому что теперь я поняла, что нас связывают особые отношения. Я отчаянно мечтала, чтобы они продолжались, хотя и сознавала, что это неразумно. Он говорил, что ему свойственна беспечность – последнее качество, которое я смогла бы приписать себе. Но, вероятно, если я очень чего-то захочу, то сумею стать столь же безрассудной, как кто-либо другой.
