Мужчины присоединились к ним. Они образовали внешний круг, высоко подняв руки. Они двигались сильно и мощно, с гордостью и уверенностью. И они пригласили Ройса присоединиться к ним.
Он согласился. Наверное, из-за выпитого вина, и, к своему удивлению, понял, что знает движения танца. Как будто он уже танцевал так где-то когда-то, давным-давно. Но не здесь, не на этой земле. В Хоукфорте, которому принадлежит его сердце. Барабаны забили быстрее, лютня зазвучала громче, звуки арфы поднимались к небесам. На них медленно осыпались лепестки белых цветов, сорванных легким ветерком.
Кассандра повернула голову, и они встретились взглядами.
Когда они возвращались домой, прямо на закат, лучи заходящего солнца превратили побеленные стены Илиуса в малиново-золотые. Вскоре после того как они спешились, пришла Сида с доброй вестью: Атрей спал спокойно, и Елена решила, что с операцией можно подождать, по крайней мере еще немного.
Кассандра почувствовала такое облегчение, что едва удержалась на ногах. И все же ей еще многое предстояло сделать.
– Меллинос, – сказала она, притворяясь, что не заметила, как он сморщился, слезая с лошади, – ты ведь присоединишься к нам за ужином, правда?
– За ужином, принцесса? Но я вообще-то предполагал… учитывая, что мы делали сегодня днем…
– За ужином, – жестко повторила Кассандра. – А, Троицус, я так и думала, что ты где-то поблизости. Присоединяйся к нам. Будем есть устрицы и вспоминать о прошлом.
– О прошлом, – пробормотал обрюзгший советник. Он переводил взгляд с нее на Ройса и обратно. – Вы еще слишком молоды, чтобы у вас было прошлое, Атридис.
Она – засмеялась и потянула всех за собой во дворец. Бросила через плечо:
– За ужином, но не волнуйтесь, допоздна засиживаться не будем.
Этого и не произошло, хотя и отведали устриц, как и хотела Атридис. Половинки раковинок были уложены в подсоленный лед. К ним подали крошечные сладкие креветки и соус, который Ройс нашел просто восхитительным, а также салат из хрустящей редиски и душистой зелени и еще много других закусок вместе с вином, которое, по мнению Ройса, имело привкус солнца.
Они разговаривали – он не помнил, о чем именно, – то об истории, то о легендах. В какой-то момент он услышал собственный голос:
– Артур жил на самом деле, я в этом уверен. Времена его темные, многое утрачено, но память об этом человеке слишком велика, чтобы быть просто мифом.
– Герой всегда появляется, – пробормотал Меллинос, наливая себе еще вина, – всегда в самое опасное и смутное время. – Он моргнул, словно сова на свету, из-за вина и событий длинного дня и посмотрел на Кассандру, как будто ее присутствие было для него большой неожиданностью. – Герой или…
– Героиня, – закончил Троицус и поднял бокал. – Ты ведь это собирался сказать, дружище? Героиня – то же самое, что и герой, не правда ли?
– Не знаю, – признался Меллинос, – все же это разные вещи.
Троицус кивнул, снова поднял бокал, чтобы пригубить, однако Ройс заметил, что он не отпил.
– Настало время перемен, – сказал советник, – мы стоим на пороге нового мира.
– Упаси Господи, – пробормотал Меллинос и, с трудом поднявшись, неуклюже поклонился: – Принцесса, позвольте пожелать вам доброй ночи. Не хотелось бы опозориться и потерять ваше уважение.
Она улыбнулась, это была искренняя улыбка, которая зажгла огонек в ее глазах, и протянула ему руку.
– Вы никогда его не потеряете, советник. Ваша честь – ваше оружие.
Он моргнул и возвратил ей улыбку:
– Первая из Атридис произнесла эти слова. Ваша семья… – Он помедлил, все еще держа ее руку, и закончил: – Вы никогда нас не подводили.
– Мы всего лишь люди, мужчины и женщины, – ответила она, – и мы можем совершить ошибку, как и все остальные. И все же похоже, что здесь, в этом месте, мы призваны к чему-то большему.
– Судьба была благосклонна ко всем нам здесь, на Акоре, – сказал Меллинос, – и больше всего к роду Атридис. Остается только молиться, чтобы она не отвернулась от нас сейчас.
Он удалился с достоинством, воцарившееся молчание после его ухода нарушил Троицус:
– Меллинос всегда был очень суеверным, и все же, несмотря на это, он один из лучших моих друзей.
Кассандра вздернула бровь:
– Правда? Что-то я не замечала, чтобы у него из карманов торчали амулеты в виде кроличьих лапок.
– О нет, ну не настолько же! Однако он верит в судьбу, как будто это реальная сила, с которой следует считаться.
– А вы так не считаете? – спросил Ройс.
– Я верю в случай, но не в предопределенность. Мудрый человек использует возможности, которые попадаются на его пути. – Он поставил свой бокал, и свет факелов отразился в вине. Бокал по-прежнему был полон, отметил Ройс, и удивился, как это можно не пить сам солнечный свет.
– Я тоже желаю вам спокойной ночи, Атридис, – сказал Троицус. – Луна уже высоко, и я готов ко сну.
Когда он ушел, Кассандра отпила немного вина. Рука ее едва заметно дрожала, когда она поставила бокал обратно на стол.
– Я хочу зайти к Атрею, прежде чем пойду спать, – сказала она и протянула ему руку. Улыбка ее была усталой, но такой обманчиво-сладкой, что он почувствовал укол в сердце.
Они вместе вошли в комнату, где царила тишина. Елена снова заняла свой пост у кровати. Возле нее на импровизированной постели на полу чутко спала Брайанна.
– Он где-то очень далеко, – сказала целительница, – но нить, которая связывает его с нами, не ослабевает.
Кассандра пристально посмотрела на брата, он был очень бледным.
– Сколько еще? – спросила она.
– Я не знаю, – честно ответила Елена, – несколько дней, может быть, неделю, но не больше. Он должен вернуться, или мы будем вынуждены что-то предпринять.
Они остались в комнате еще ненадолго, наблюдая, как медленно вздымается грудь Атрея в такт его дыханию. Наконец Кассандра вздохнула, наклонилась и неожиданно для Елены тихонько поцеловала ее в щеку.
– Мы все на тебя рассчитываем, – сказала она, – и ведь ты никогда еще не ошибалась. Помни об этом и ни о чем не беспокойся.
Целительница зажмурилась и сжала ее руку.
Вскоре после этого Ройс проводил Кассандру в ее покои. У двери он остановился. Было очень поздно, жизнь во дворце замерла. Нигде не было слышно ни шороха. Он подумал о том, что солнце взойдет уже очень скоро, неся с собой дневные заботы. Взваливая на нее тяжелую ношу.
– Тебе нужно отдохнуть.
– Мне нужно… – Она не закончила, а лишь протянула ему руку, заходя в комнату, посеребренную лунным светом.
Три дня, заполненные оливковыми рощами, запахом ладана, молитвами и вином. Заполненные бдениями у постели Атрея и разговорами вполголоса с Еленой. Время растягивалось, замедлялось до бесконечности, словно готовясь к стремительному прыжку в бездну.
