Сделав глубокий вдох, Люси вошла в комнату и проговорила:
— Как приятно увидеть вас, кузина.
— Удивительно, что при встрече со мной ты не краснеешь, — проворчала Вильгельмина.
— Но почему я должна краснеть? — Люси пожала плечами. — Не понимаю, о чем вы говорите, кузина.
— Я говорю о том, что ты живешь с мужчиной, не будучи его женой. Я думала, что даже у тебя, Лусинда, более строгие принципы.
Люси вздрогнула — словно ее ударили. Взглянув через плечо, она убедилась, что слуги ушли.
— Вам следует говорить тише, кузина. Вильгельмина молчала, удивленная дерзостью молодой родственницы. Люси же тем временем продолжала:
— Я думала, что вы в большей степени доверяете мне. Я живу здесь со своей горничной только потому, что мой дом разграблен. Вы считаете неприличным, если друг помогает другу?
— Можно сказать и так, если ты ищешь себе оправдание.
— Неужели вы не видели, в каком состоянии мой дом? — спросила Люси. — Я весьма удивлена, что вы и миссис Броди не слышали, как ломали мою парадную дверь во вторник вечером. Я знаю, что муж миссис Броди абсолютно глухой, но вы же хорошо слышите.
Вильгельмина ничуть не смутилась.
— Да, я слышала какой-то шум. Нас удивил такой шумный визитер в столь позднее время.
— Но вы не подняли тревогу! — возмутилась Люси. — Даже не потрудились выяснить, не убили ли меня в моей собственной постели. Что ж, мне, наверное, надо поблагодарить вас за заботу.
Вильгельмина покраснела.
— Но я… я понятия не имела о том, что произошло. И где находилась ты в такое позднее время?
— Я была в театре с друзьями. Сам принц-регент пригласил меня в свою ложу.
Глаза Вильгельмины расширились.
— Принц-регент? Это какая-то сказка, Лусинда…
— Не сказка, а чистая правда, — заявила Люси. — Вы можете спросить любого, кто часто бывает в «Ковент-Гарденс». Его королевское высочество всегда на виду. Когда мы вернулись, в доме было все разбито, и мне пришлось перебраться сюда.
Вильгельмина пожала плечами: она не находила слов.
— Да-да, я должна поблагодарить вас за заботу, — с усмешкой повторила Люси.
— Но почему ты не пришла ко мне, вернее — к твоим соседям? — спросила наконец Вильгельмина.
«Разумный вопрос», — подумала Люси.
— Я знала, что вы занимаете единственную свободную спальню у миссис Броди, поэтому не хотела доставлять ей неудобства. — Сама мысль о жизни под одной крышей с двумя такими ханжами и сплетницами вызывала у нее тошноту, но не могла же она сказать об этом…
— У миссис Броди есть свободная комната на чердаке, так как у нее нет сейчас горничной. Я уверена, если бы я ее попросила…
— А я уверена, что вы не хотели бы, чтобы я жила в таких условиях, когда у меня есть друзья, у которых лучшие условия для гостей, — заявила Люси.
Кузина промолчала, и Люси добавила:
— Если, конечно, вы не захотите дать мне деньги на то, чтобы я могла прожить несколько недель в скромной гостинице.
— Конечно, нет! — возмутилась Вильгельмина. — Гостиница — это пустая трата денег. Но все же тебе не следует здесь жить, это неприлично. Жить под одной крышей с одиноким мужчиной…
— С нами живет его кузина, — перебила Люси; она надеялась, что даже любопытная миссис Броди не знает всех подробностей жизни виконта.
— Я не знала, что у него есть кузина, — удивилась Вильгельмина.
— У каждого может быть кузина, — ответила Люси. — Она недавно приехала из деревни.
— И где же она теперь? — Вильгельмина насторожилась.
— Отдыхает, как обычно после полудня. — Люси сама удивлялась тому, как легко вранье слетало с ее губ. Наверное, она была вконец испорчена или даже безнравственна. Но если это могло помешать самодурству ее кузины, то Люси обеими руками была за безнравственность.
— Я бы хотела встретиться с ней, — заявила Вильгельмина.
— Уверена, вы вскоре увидите ее. Не прерывать же ее отдых ради того, чтобы удовлетворить ваше любопытство. А время уже позднее. Не стану больше задерживать вас. И мне надо подняться к себе, чтобы переодеться к обеду.
Весьма разочарованная, Вильгельмина насупилась, но, вздохнув, все-таки поднялась со стула.
— Я скоро вернусь, Лусинда. Не прощу себе, если не позабочусь о твоем благополучии.
К сожалению, Люси не сомневалась в серьезности намерений кузины, так же, как и в том, о чем именно она собиралась заботиться.
— Вы слишком добры, — произнесла Люси во второй раз за этот день, но куда менее искренне.
Но наконец кузина удалилась, и Люси направилась к лестнице. По дороге она встретила миссис Мотт.
— Я велела принести вам горячую воду для ванны, миледи. Обед будет в восемь. Милорд сказал, что никаких гостей к обеду не ожидается.
Люси кивнула:
— Вы весьма предусмотрительны, миссис Мотт. Если вы так же обходитесь со всеми гостями лорда, я удивляюсь, что они покидают этот дом.
— О, миледи, у него не бывает гостей, — ответила домоправительница. — Я так рада, что в доме появились вы. Милорду необходимо общение с милыми молодыми леди.
В тоне миссис Мотт угадывался намек на любовные связи ее хозяина, но Люси поняла, что он не приглашал этих дам в свой дом. И ей это было приятно.
Вероятно, он бы не пригласил и ее, если бы не несчастье с ее домом. Она не могла позволить себе думать, что она какая-то особенная или что у Николаса возникли искренние чувства по отношению к ней.
Хотя ей очень хотелось в это поверить.
Наверху ее ожидала Вайолет, и Люси поторопилась рассмотреть два платья, которые маркиза прислала ей, — сейчас Вайолет разложила их на кровати.
— Это зеленое шелковое просто замечательное, — сказала девушка. — И если мы немного уменьшим ворот, то вы сможете надеть его сегодня вечером. У нас нет времени сделать все нужные переделки, но завтра утром я все исправлю.
Люси согласилась, сняла свой костюм и отдала его Вайолет, чтобы та почистила его, пока Люси будет наслаждаться ванной с растворенной в ней ароматической солью. Какая прелесть жить в таком доме, подумала она. Знает ли Николас, как ему повезло в жизни?
Опершись головой на бортик медной ванны, ощущая прелесть теплой воды, Люси закрыла глаза.
Николас недовольно нахмурился.
— Я не знаю, что вы имеете в виду, милорд, — проговорил сидевший напротив него мужчина, в тоне которого проскальзывало подобострастие, как и хитреца во взгляде.
Кроме этого хитрого взгляда, ничто в нем не настораживало. Небольшого роста, с круглым лицом, краснощекий, как наливное яблочко, он походил на постаревшего подростка. Облик невинного ребенка, должно быть, помогал ему в той деятельности, которой он занимался.
Николас осмотрел небольшую комнату, в которой они находились: аккуратно сложенные рулоны бумаги на полках, перевязанные черной лентой, папки с бумагами, нигде ни пылинки. Контора производила впечатление настоящего делового помещения. Богатому молодому человеку, проводившему немало времени за карточным столом, вполне могло показаться, что с хозяином этой конторы вполне можно иметь дело.
