— Спасибо, Эми.
— Да, — Джорджина взмахом руки отослала их. — Ступайте отсюда, — повернувшись, она жестом указала Эви и Спенсеру в сторону салона. — Я уверена, вы не откажетесь перекусить. Чай. Печенье. Я только пошлю миссис Мэрдок…
— Вообще-то, я бы предпочел отдохнуть, — рука Спенсера опустилась на поясницу Эви, мягко подталкивая ее в сторону ступенек.
— Да, — торопливо согласилась она, страстно желая сбежать от своих родителей. — Я согласна.
Брови Джорджины высоко взметнулись.
— Конечно, — ее тон источал неодобрение.
Наверху лестницы Эви оглянулась через плечо. Дрожь пробежала по ее позвоночнику от явной враждебности во взгляде мачехи.
Каждый момент своей жизни Эви страдала либо от холодного равнодушия мачехи, либо сносила ее злобу. Если бы не она, Эви никогда не отослали бы в Пенвич. Эта идея никогда не пришла бы в голову папе, если бы его жена не вложила ее туда сама.
Наверху Спенсер остановился прямо перед ней.
— Что это было?
Вместо того, чтобы отвечать на вопросы, в ответах на которые она не была уверена, по крайней мере, пока не поговорит с Джорджиной и не выяснит, что за игру та ведет, Эви обвила рукой его шею и притянула к себе для поцелуя. Он сопротивлялся не больше секунды, прежде чем поцеловать ее в ответ, приподняв с пола так, что кончики ее туфель едва его касались, пока он нес жену к кровати.
Спенсер прервал их лихорадочный поцелуй, отодвигаясь от Эви лишь для того, чтобы раздеть ее. Затем его рот снова вернулся на ее, а руки лихорадочно бродили по ее телу.
Вскоре она забыла, что затеяла это как хитрость, чтобы отвлечь его от сложных вопросов.
Эви забыла о чувстве надвигающейся катастрофы, которое нахлынуло на нее в тот момент, когда она увидела свою мачеху, стоящую в ее доме.
Откидываясь назад на кровати, она смотрела на него. Ее дыхание застряло где-то в горле, когда Спенсер поспешно сбрасывал с себя одежду, открывая свое красиво вылепленное тело ее жадному взгляду.
В конце концов, что Джорджина может сделать? Изобличив Эви, она обличит и себя как скверная мать и бабушка. Она была той, кто, в сущности, скрыл беременность своей дочери и затем выдал ее замуж за богатого, ничего не подозревающего старика. Она бы не захотела, чтобы открылась ее роль в этом грязном деле. Престиж и положение в обществе были всем для Джорджины. Мачеха бы не стала рисковать тем немногим, чем владела, чтобы доставить проблемы Эви и ее новому мужу.
Да Эви ей и не дала бы.
Теперь у нее был Спенсер. Она не позволит чему-либо разрушить это.
Эви тихонько оделась, пока Спенсер крепко спал на ее кровати. Исчезающие лучи солнца красиво освещали его прекрасную широкую спину. Мягко ступая, она прокралась из комнаты, намереваясь найти Джорджину и папу и выяснить настоящую цель их приезда.
Идя по верхней галерее, Эви снова была поражена непритязательностью своего дома. Коридор был тусклым и узким.
Ее губы изогнулись в улыбке при мысли о том, как Николас будет топать по просторным залам Эштон-Грейнджа, исследуя огромные комнаты, полные света и интересных вещей. И, возможно, в скором времени у него появятся приятели по играм, чтобы вместе бегать по залам.
Ее рука легла на живот. Определенно, это было очень даже вероятно, учитывая их недавние занятия. Улыбка Эви исчезла. Это еще одна причина, чтобы рассказать Спенсеру правду. Она до боли зажмурила глаза. Теперь. Сегодня. После того, как поговорит с родителями.
Она больше не может это откладывать.
Спускаясь по потертым ступеням, Эви заметила выглядящую измученной миссис Мэрдок, выходящую из салона, толкая тележку с нагроможденными грязными блюдами. Голос Джорджины раздавался изнутри, выкрикивающий приказы для домоправительницы, чтобы она поспешила вернуться с набором тарелок только самой последней моды.
Эви сжала руку экономки с благодарностью.
— Вы — святая, миссис Мэрдок.
Та покачала своей седеющей головой.
— Да уж, это наверняка. Кто-то другой уже давно задушил бы ее.
— Где тетя Герти?
— Там, где она была все время, с тех пор как они приехали. Прячется в своей комнате.
Эви кивнула.
— Мудрая женщина.
Миссис Мэрдок фыркнула.
— Трусиха, если вы спросите меня.
Губы Эви дернулись, но ее улыбка быстро исчезла, когда она вошла в салон, чтобы встретиться там со своей мачехой, вышагивающей по прямой линии перед окном и язвительным тоном распекающей папа.
— Здравствуйте, — Эви согнула руки по бокам и обняла себя.
Джорджина крутанулась кругом.
Папа, казалось, вздохнул с облегчением, когда внимание было отвлечено от него.
— О, ты соизволила удостоить нас своим присутствием, не так ли? Где твой муж?
— Отдыхает. Я подумала, что будет лучше, если мы поговорим конфиденциально.
— Конечно. Возможно, теперь ты соизволишь объяснить, как ты набралась дерзости выйти замуж за этого… этого… — ее губы скривились. — Я не знаю, что он собой представляет. Но совершенно ясно, что он происходит из бедной семьи, если имеет какое-то родство с негодяем, который так дурно обошелся с Линни…
— Если ты позволишь мне объяснить, просто… на самом деле…
— Он знает? Ты посмела сказать ему, что ты не Линни?
— Еще нет…
Глаза Джорджины вспыхнули.
— Ты поклялась никогда не говорить!
— Я уверена, когда он узнает правду, то не будет осуждать меня. Спенсер не поступит так по отношению к Николасу, не важно насколько сердит будет из-за того, что его обманули.
Джорджина фыркнула, по-видимому, удовлетворенная.
— Возможно. Но почему ты вообще вышла за него замуж?
— Возможность дать Николасу отца предоставилась сама собой. Спасти нас от бедности, голода, — она пожала плечами с легкостью, которой не чувствовала под неприятно-сердитым взглядом мачехи. — Я не могла игнорировать возможность дать Николасу будущее. Будущее, которого, в противном случае, у него никогда бы не было.
— И ты придумала это оправдание, чтобы связать себя браком с этим мистером Локхартом, родственником того самого негодяя, который изнасиловал мою дочь?
— Прежде всего, Линни не была изнасилована. Вы знаете это. И, во-вторых, Спенсер — не мистер, — отрезала она, больше не в состоянии и секунды терпеть язвительные замечания по поводу Спенсера.
Джорджина застыла.
— Не мистер? — как эхо повторила она, побледнев лицом. Она явно прокрутила в голове другие варианты.
Эви вздохнула и опустилась на потертую софу, обитую ситцем.
— Он забыл упомянуть об этом, представляясь. — И позже. — Оба его брата умерли, пока он был в Крыму.
