— Тут вы правы, мадам. Я бы ни за что не допустил, чтобы вас коснулся другой мужчина.
Его руки сжали ее бедра. Кажется, Керан действительно ревновал, но она нашла это весьма милым. Сжав ногами его бедра, она приподнялась, выпуская его ствол, чтобы затем снова сесть на него, вобрав в себя целиком.
— Я узнала, что женщина может скакать верхом, а не только терпеливо дожидаться.
— Кажется, я готов пересмотреть свое мнение, — довольным тоном заявил он.
Она снова приподнялась и начала мерно двигаться — вверх-вниз, повинуясь нараставшему возбуждению.
— А мне нравится, что вы так строги со мной…
Он рассмеялся сквозь зубы, помогая ей руками.
— Вы меня просто вынуждаете.
Бриджет слегка покраснела.
— Вы так трогательно краснеете, Бриджет. Вас удивляет, что мы можем шутить на такие интимные темы? — усмехнулся он.
— Да.
Но ей становилось все сложнее вникать в смысл слов. Сердце снова жарко забилось, и Бриджет двигалась в такт его безумному ритму. Энергичное движение вниз, и он застонал, приветствуя ее усилие. Она сильнее сжала его бедра ногами — хотелось слиться с ним в единое целое.
— Довольно игр. Я устал ждать! Хочу, чтобы вы были внизу и приняли мое семя.
Он опрокинул Бриджет на спину, не нарушив их телесного контакта. Мощная грудная клетка придавила ее к постели. Схватив ее запястья, он завел руки Бриджет, за голову, заставив вытянуться. Его бедра перешли в наступление.
Их соитие было яростным и необузданным, и кровать тряслась, еще сильнее раздувая бурю сладостных ощущений, которая давно бушевала в теле Бриджет. Ей хотелось быть в самом сердце этой бури, испытать ее силу! Бедра вздымались, прочно удерживая в плену его возбужденную плоть, напрягаясь изо всех сил, чтобы быть к нему как можно ближе.
Необходимости в этом не было; он сам рвался ей навстречу. Его мощные удары, словно молнии, пронзали глубины ее тела. Наслаждение хлынуло, словно грозовой дождь, в считанный миг накрыв ее с головой. Этот поток напитал каждую клеточку ее тела, и Бриджет восторженно рассмеялась. Поразительно, какие ощущения дано испытать телу! Долгий момент он лежал на ней сверху, его грудь вздымалась так же бурно, как и ее собственная. Единственным звуком, который сейчас существовал для Бриджет, было его дыхание да сумасшедшее биение их сердец.
Напоенное наслаждением тело обмякло, веки опустились — Бриджет засыпала. Керан перекатился на бок, крепко обняв жену. Она уткнулась носом в его плечо, удивляясь — как же раньше она могла спать одна, не чувствуя рядом его жаркое тело?
Это был чудеснейший момент ее жизни.
Керан спал крепко. Но его рука по-прежнему обнимала ее бедро. Бриджет осторожно пошевелилась, чтобы его не потревожить. Их постель была священным убежищем. Здесь не было места тревоге, которая терзала ее душу. Здесь имело значение лишь то, как крепко прижимал ее к себе муж, не отпуская даже во сне. Сердце Бриджет переполняла нежность, и она упивалась этим сладостным чувством.
В камине раздался треск. Огромное полено, которое горело, когда Керан привел ее в эту спальню, развалилось пополам, рассыпавшись ворохом раскаленных докрасна угольев. Но крупный обломок откатился слишком далеко, чуть не выпав из камина. Бриджет насторожилась. С огнем шутки плохи. За камином нужно все время присматривать.
Выбравшись из-под одеяла, она осторожно спустила ноги на пол, стараясь не разбудить Керана. Пол оказался холодным, но возле камина был расстелен толстый ковер. Опустившись на колени, Бриджет взяла массивную железную кочергу и подтолкнула тлеющее полено в глубь камина. Теперь огонь не наделает беды. Можно просто наслаждаться его теплом.
Она с любопытством оглядела спальню Керана. Огромный камин был оснащен трубой, которая вытягивала дым прочь из комнаты. Одна из стен представляла собой череду больших застекленных окон; вдоль другой располагались длинный стол и несколько стульев. В одном углу комнаты Бриджет увидела свои сундуки; там же помещался и багаж Керана. Более ценные предметы были составлены на столе — конторка для письма и шкатулка с бумагами. Пока они с Кераном спали, свечи успели прогореть. Но глаза Бриджет привыкли к полумраку. Рубинового сияния углей в камине было достаточно, чтобы видеть.
Ее внимание привлекла стопка пергаментных листков. На этих пергаментах она не увидела ни восковых печатей, ни лент. Значит, это не были важные документы, которые командиру отряда полагалось возить с собой. Вот если бы там была королевская печать или что-нибудь в этом роде!
Эти же пергаменты, напротив, были сложены в несколько раз, и маленькая восковая печати, скреплявшая их когда-то, давно отпала. Тусклое освещение не позволяло рассмотреть бумаги как следует, но что-то насторожило Бриджет. Подойдя ближе, она вдруг закрыла рот ладонью, чтобы подавить изумленный возглас. На лежащем сверху пергаменте она узнала собственный почерк.
Это были ее письма к Керану, написанные в те благословенные времена, когда их брак был одобрен ее отцом. Раз в месяц она непременно писала будущему мужу письмо и отсылала, как только предоставлялась возможность. Бывало, ей приходилось ждать два или три месяца, пока кто-нибудь не останавливался в их имении, — путешественник, который мог бы отвезти письма в Лондон, откуда их переправили бы во Францию.
Бриджет смотрела на стопку писем. Они были тут, все до единого. Сгибы истрепаны и местами порваны. Значит, пергамент разворачивали и вновь складывали много-много раз. Стопка писем возле конторки — видимо, хозяин очень дорожил ими. Бриджет была поражена. Неужели ее письма были так важны для Керана? Внезапно события, послед них дней представились Бриджет в новом свете. Керан так спешил водворить ее в Эмбер-Хилл! Но не потому, что был отъявленным собственником. Просто она была ему очень дорога. Она сама, а не выгоды союза, который он заключил с ее отцом. Разве берег бы он ее письма, будь его сердце свободно?
— Ваши письма помогли мне сохранить рассудок на этой войне, которой, казалось, не будет конца.
Ахнув, Бриджет покачала головой:
— Но я не писала ничего особенного. Простые слова самой обычной девушки.
Ее муж приподнял бровь.
— Каждое из этих писем мне дороже золота.
Керан не счел нужным прикрываться простыней и стоял перед женой во всей наготе, окутанный теплом огня в камине. Он улыбнулся Бриджет — как редко он улыбался! Но его глаза были по-прежнему серьезны.
— Я очень дорожил ими. Упивался каждым словом, каждой фразой. Читая их, я представлял, что нахожусь рядом с вами, там, где мне очень хотелось быть. Ваши письма уносили меня прочь от войны, которая пожирала наши жизни из-за чьей-то алчности. Мой долг призывал меня воевать. Но письма не давали мне чувствовать себя одиноким, всеми забытым.
