Третий слуга сильно отличался от первых двух. Он был хорошо одет, но при этом был сложен как портовый грузчик и имел покрытое шрамами лицо уличного бойца. Рэндалл незаметно шепнул Адаму:
– Парень слева от нее – Уорф, твой личный слуга. Мне стоило рассказать тебе о нем побольше.
Слишком поздно. Троица приблизилась к нему.
– Добро пожаловать, ваша светлость, – почти синхронно произнесли все трое. Интересно, они тренировались или нет, подумал Адам.
– Хорошо быть дома, – сказал Адам. – Большинство моих друзей вы, я думаю, знаете, но вы не знакомы с мисс Кларк и миссис Бэнкрофт. Это мои гостьи и останутся жить здесь. Прошу их любить и жаловать.
– Конечно, ваша светлость. – Миссис Холмс задумалась. – Голубые апартаменты включают две спальни, соединенные гостиной. Они вас устроят? – спросила миссис Холмс, обращаясь к дамам.
– Конечно, – сказала Мария. Джулия кивнула в знак согласия. Обе вели себя со спокойной сдержанностью людей, для которых проживание в герцогских покоях – обычное дело. Адам был приятно удивлен умением Марии приспосабливаться к обстоятельствам. Впрочем, он тут же напомнил себе о том, что успел убедиться в ее артистических талантах. И это напоминание оказалось менее приятным.
– Мистер Рэндалл, ваши комнаты готовы. – Домоправительница вновь перевела взгляд на Адама: – Если ваша светлость не против, ленч будет накрыт через час, это даст время всем освежиться с дороги.
Завтракали они на рассвете, и потому Адам успел основательно проголодаться. Он полагал, что и друзья его тоже голодны. Мастерсон и Керкленд планировали вернуться в свои лондонские дома, но Адам не хотел отпускать их, не накормив как следует, посчитав, что гостеприимный хозяин не может отправить гостей домой голодными. К тому же ему наконец представилась возможность сделать что-то для них.
– Хорошо, миссис Холмс. Мастерсон, Керкленд, вы, надеюсь, остаетесь на ленч?
– С удовольствием проведу час в твоей библиотеке со стопкой последних газет и стаканчиком хереса, – сказал Керкленд. – Даже думать не могу о том, чтобы куда-то ехать!
Мастерсон рассмеялся:
– Я составлю тебе компанию.
Стройные ряды слуг рассеялись. Друзья Адама разошлись. Марию с Джулией повели в одно крыло дома, Рэндалл ушел в другое. Обернувшись к слуге, Адам сказал:
– Мне надо переодеться. Вы проводите меня в мои апартаменты?
– Конечно, сэр.
Пока все шло хорошо. Поднимаясь следом за Уорфом по лестнице, Адам гадал о том, что принесет ему сегодняшний день.
Мария предоставила горничной распаковывать ее багаж, а сама прошла в смежную со спальней гостиную. Джулия уже была там – еще одна горничная занималась ее вещами. Закрыв двери, чтобы им никто не мешал, Мария сказала восхищенным шепотом:
– Ты когда-нибудь бывала в таком вот доме, Джулия? Даже Карлтон-Хаус меркнет по сравнению с этим дворцом!
– Карлтон-Хаус более помпезный, но менее приветливый, насколько я могу судить по тому, что видела. – Джулия подошла к окну и выглянула в сад.
Мария во все глаза смотрела на подругу.
– Ты бывала в Карлтон-Хаусе?
– Много лет назад. Но это не такая уж особая привилегия, – с улыбкой сказала Джулия. – На каждого аристократа, кого приглашают к принцу-регенту, приходятся десятки слуг, чернорабочих и прачек.
Мария сомневалась, что Джулия находилась в Карлтон-Хаусе в качестве прачки, но развивать тему не стала.
– Мне не терпится прогуляться с тобой по Лондону, чтобы полюбоваться видами, но вначале я должна отыскать своего нотариуса и нанести ему визит.
Джулия опустилась в одно из обтянутых шелком кресел.
– У нас обеих есть срочные дела, но я уверена, мы найдем время и для прогулок.
Увидев напряжение в чертах Джулии, Мария тихо сказала:
– Судя по выражению твоего лица, дело тебе предстоит трудное. Если хочешь, я с удовольствием составлю тебе компанию.
Джулия покачала головой. То ли она взяла себя в руки, то ли изъявление поддержки так на нее подействовало, но напряженности в ее позе и в выражении лица стало меньше.
– В этом нет необходимости. Мне грустно, но печаль моя самого обычного свойства. Я собираюсь навестить мою бабушку. Она стара и слаба, и эта поездка в Лондон, возможно, подарила мне последний шанс увидеть ее живой. Она прожила долгую хорошую жизнь, что облегчает принятие неизбежности ее скорого ухода. Но я хочу ее видеть, и этого не случилось бы, если бы ты не настояла на том, чтобы я отправилась в Лондон вместе с тобой. Благодарю тебя.
– И я тебя. – Мария села напротив Джулии на элегантный диван, любуясь нарядной лепниной и красивыми картинами. Она в жизни не видела ничего прекраснее этих комнат. Теперь, увидев Эштон-Хаус своими глазами, она наконец осознала, какая пропасть пролегла между ней и Адамом.
Пропасть, через которую невозможно навести мосты.
Когда Уорф открыл дверь в герцогские апартаменты, Адам сказал:
– Тебе сообщили, что травма головы, которую я получил, отразилась на моей памяти? – Слуга кивнул, и Адам продолжил: – Я мало что помню из моей прошлой жизни. И тебя я тоже не помню. – Глаза его весело блеснули. – Вот сейчас для тебя наступил идеальный момент, чтобы напомнить мне о том, что я обещал прибавить тебе жалованье.
– Нет, сэр! – воскликнул Уорф, явно шокированный таким предположением, и закрыл дверь. Они вошли в просторную гостиную со множеством дверей. – Вы мне и так щедро платите.
Человек этот был слишком честен и прямодушен. Так что мысль о том, чтобы воспользоваться недугом хозяина, показалась ему забавной. Факт в пользу Уорфа.
– Я надеюсь, что со временем память ко мне вернется, но пока я бы предпочел, чтобы слухи о моей слабости активно не муссировались. Я понимаю, что сохранить такое в тайне не удастся, но чем меньше будут об этом говорить, тем лучше. Поскольку ты – главный источник информации обо мне, я попрошу тебя не распространяться на эту тему.
Уорф, казалось, был потрясен еще сильнее.
– Ваша светлость, уверяю вас, я никогда и ни с кем не говорю ни о чем, что касается вас лично. И конечно, я не стал бы делать это сейчас.
Все лучше и лучше.
– Ты не похож на пажа или лакея. Скорее – на солдата или телохранителя. Как ты попал ко мне в услужение? Расскажи мне свою историю.
Уорф заметно занервничал.
– Я родился в Ист-Энде. Отец был портовым грузчиком и умер, когда на него свалилась большая бочка с хересом. Мать была прачкой и не могла содержать всех нас, вот я и записался в солдаты, как только подрос настолько, чтобы сойти за взрослого. А премию за добровольное поступление на службу я отдал матери, чтобы она смогла купить одежду младшим.
