– О нет!
Она заплакала и уткнулась лицом в грубую ткань пальто Вольфа, впитывая тепло и аромат его тела, а вместе с ними его силу.
– Знаете, мисс Ребекка Ролингс, вы иногда ставите меня в тупик, – пробормотал он, успокаивая ее, хотя именно Ребекке полагалось бы утешать его.
– Вы такой спокойный, такой сильный. Вы так же стойко перенесли и смерть Клариссы?
Вольф глубоко вздохнул, и она почувствовала, как он весь напрягся, потом резко выпустил ее и отвернулся.
– Неужели вы до сих пор не догадались, что я не желаю разговаривать о своей жене?
Ребекка поняла, что совершила непростительную ошибку. Действительно, всякий раз когда она упоминала имя его жены, Вольф или отталкивал ее, или приходил в ярость. Ей следовало бы сделать выводы, а она после разговора с Кетлин начала надеяться, что Вольф оправился от потери и готов полюбить снова.
– Извините, – пробормотала Ребекка. – Наверное, вы любили ее до беспамятства, если даже упоминание ее имени причиняет вам такую боль.
– Любил до беспамятства? – Вольф хрипло расхохотался. – Да я ненавидел ее больше всех на свете!
У Ребекки зазвенело в ушах, ничего не понимая, она уставилась на Вольфа.
– Ненавидели? – тупо переспросила она. Это никак не вписывалось в ее представление о браке шерифа Бодина, но горечь в его голосе, яростный огонь в глазах подсказывали, что это правда. – Я думала, что вы до сих пор тоскуете по ней и никому не дано занять ее место в вашем сердце.
– Ребекка, о мертвых не полагается говорить дурно, поэтому я могу рассказать о Клариссе совсем немного. Как бы вы отнеслись к женщине, которая произвела на свет ребенка, а потом решила, что ухаживать за ним – слишком скучное занятие? К женщине, которой надоели дом и семья и которая готова бежать с подмигнувшим ей ковбоем на танцы и всю ночь пить виски? Что вы скажете о женщине, которая лгала своему мужу, а едва он отлучался, как она, бросив ребенка без присмотра, удирала с каким-нибудь игроком… да с кем угодно, с любой шушерой?
– Неужели это вы про нее?
Вольф угрюмо кивнул.
– Я почти сразу после свадьбы понял, что наш брак ошибка. Мы с Клариссой познакомились через несколько месяцев после того, как я встретил вас в Аризоне. Она была восемнадцатилетней девушкой, красивой, полной жизни, всегда веселой… О, тогда нам не бывало скучно, мы много смеялись. Она меня очаровала. – Вольф помолчал, глядя на звездное небо, словно хотел прочесть ответы на вопросы, на которые не мог ответить сам. – Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что Клариссу снедало какое-то внутреннее беспокойство, какая-то неудовлетворенность, она была слишком необузданной, чуть ли не буйной. Но я настолько одурел от любви, что ничего не видел, а может, и видел, однако надеялся, что если она тоже сильно полюбила меня, то я сделаю ее счастливой. А еще я желал ее так, как не желал ни одну женщину до того.
У Ребекки сжалось сердце. Значит, пока она скиталась с Бэром по Аризоне, ночами грезила о Вольфе и лелеяла свои глупые детские мечты, он ухаживал за Клариссой, женился на ней, а через пару месяцев после свадьбы уже был зачат Билли.
– Сначала ей хотелось иметь ребенка, но когда живот стал увеличиваться, она возненавидела еще не родившегося малыша. Кларисса очень гордилась своей фигурой. Я думал, что после родов она вновь постройнеет и ее настроение тоже исправится. К сожалению, Билли вовсе не интересовал свою мать. Конечно, она его кормила, пеленала, хотя никогда не пела ему колыбельных, не разговаривала с ним, даже не стремилась лишний раз взять на руки. Как она заявляла, ее тошнит от необходимости весь день сидеть дома с орущим младенцем. Я тогда работал помощником шерифа в Техасе, – бесстрастно продолжал Вольф, но глаза выдавали затаенную боль. – Деньги получал небольшие, но ухитрился собрать нужную сумму и нанял мексиканку, чтобы помогала Клариссе готовить и ухаживать за Билли. Я думал, она будет счастлива, как бы не так. Вернувшись однажды к ужину, я застал ее в обществе игрока по имени Стоун Диллон. Они пили виски в нашей гостиной! – Вольф стиснул кулаки. – А наверху в детской Билли надрывался от крика, он намочил пеленки, но мамаша была слишком занята, чтобы уделить ему внимание. Я пришел в ярость. Мы страшно разругались, этого Диллона я чуть не убил на месте. Кларисса плакала, умоляла простить ее, по этой части она тоже была великая мастерица. Она клялась, что такое не повторится, схватила Билли на руки, стала целовать его, ворковала над ним, как любящая мать. И я поверил ей. Вскоре мне пришлось уехать в Уэйко, чтобы выступить свидетелем на суде, а когда вернулся через несколько дней, случилось такое, чего я и представить себе не мог.
– Разве могло быть еще хуже? – прошептала Ребекка. Ей вдруг захотелось обнять его, разгладить нежным поцелуем горькую складку губ. Может, ему станет легче, если он выговорится, облечет в слова годами терзавшие его воспоминания, и Ребекка попросила: – Вольф, расскажите мне все.
– Я вернулся из Уэйко на день раньше, выехал почти ночью, скакал весь день, только чтобы поскорее увидеть жену и сына.
– И что же? – Она со страхом ждала продолжения.
Вольф не смотрел на нее.
– Я нашел Билли в кроватке, пылающего от жара и облепленного мухами. Клариссы не было.
Ребекка вскрикнула.
– Малыш тяжело заболел, кричал так, что мог бы разбудить и мертвого, и она бросила его одного. Одного, черт бы ее побрал! Как потом выяснилось, Кларисса тем временем увивалась вокруг Стоуна Диллона, который играл в салуне в покер.
– Как же она могла бросить ребенка?
– Кларисса заявила, что, когда она уходила, сын был вполне здоров. Словно это ее оправдывает! Я понял, что больше не могу доверить ей Билли. Клариссе чего-то не хватало, наверное, природа не наделила ее материнским инстинктом, у нее не было внутренней связи с Билли, впрочем, и со мной тоже. Я написал Кетлин и попросил ее жить с нами, но Кларисса не стала дожидаться приезда свекрови.
Однажды утром она сбежала с Диллоном, не оставив даже записки.
– И что же вы сделали?
– Отпустил ее. Честно говоря, я даже испытал облегчение. Но было неприятно сознавать, что я мог так ошибиться в человеке. И еще меня потрясло, как легко она бросила своего ребенка, ни разу даже не написала, не поинтересовалась им… – Вольф замолчал, словно спохватившись, что голос слишком выдает его чувства. Когда он заговорил снова, голос опять звучал почти бесстрастно. – Три месяца спустя Кларисса погибла во время перестрелки в каком-то салуне во Фриско. К тому времени она связалась с другим игроком, не помню его имени… кажется, Ларсон, да, Ерл Ларсон. Впрочем, это не имеет значения.
Некоторое время Ребекка сидела молча. Тишину нарушал только свист ветра, да лошадь беспокойно била копытом землю. Наконец девушка робко положила ладонь на руку Вольфа, продолжавшего сжимать вожжи:
