Раскрытые ладони она положила на его широченную грудь и наслаждалась, слыша низкие тягучие стоны Лукаса, когда ее руки, лаская, двинулись вниз.
– Ана…
– Дай только потрогать тебя, Лукас. Сначала я очень боялась, вдруг сделаю что-то не так.
И снова его лицо смягчилось, а объятия стали сильнее.
– Теперь ты не боишься?
Она покачала головой:
– Нет. Первый раз за долгое время совсем не боюсь.
Лукас проглотил комок в горле, и она увидела, как подпрыгнуло адамово яблоко, а потом объятия раскрылись. Руки опустились, и она поняла, что он позволяет ей делать все, о чем она просила. Раскрывает себя для нее, предоставляет свободу действий.
От этой мысли закружилась голова, но не хватало смелости действовать. Что она знала о том, как доставить удовольствие мужчине? Знала лишь, как Лукас заставляет ее стонать и, прикасаясь к ней, вызывает дрожь.
Губы сложились в улыбку. Вот, что ей нужно. Она будет пользоваться своим телом как компасом.
Вздохнув поглубже, Анастасия начала с его сорочки. Лукас помог, избавился от нее, и сорочка упала на пол, присоединившись к фраку. Сердце бешено колотилось, когда она, отступив на шаг, окинула его взглядом. Один раз она уже видела его вот так, обнаженным, и запомнила, что он прекрасен, что он само совершенство. Сейчас она уверилась в этом. И главное – теперь он принадлежал ей.
Анастасия кончиками пальцев провела по его коже. Он выдохнул со свистом, но не двинулся. Не схватил ее в объятия, хотя сжал руки. Лукас явно боролся со своими инстинктами, предоставив ей власть над ним и удовольствием, которого ей так страстно хотелось. Сердце воспарило, когда она, потянувшись к нему губами, прижала их к его ключице.
Лукас постарался отвлечься от того, как она прикасалась губами к его коже. Только для того, чтобы сохранить над собой контроль. Только для того. И, конечно, это не удавалось. Ее прикосновения опьяняли, срывая барьеры в сознании, обостряя реакцию на все, включая ее саму. Потому что сейчас она стала всем для него.
Анастасия тоже сосредоточилась на нем. Ее губы нежно прикасались к груди, здесь и там, здесь и там, и шаг за шагом опускались все ниже. Лукас, закрыв глаза, изо всех сил боролся с собой, чтобы не застонать.
Еще одно проигранное сражение.
У него были женщины намного опытнее Аны. Но никто из них не мог дать ему то, что он чувствовал сейчас, когда она языком, словно дротиком, наносила удары в его обнаженное тело. Никто из них не мог довести его тело до такого возбуждения, сделать его таким мощным. Наверное, потому, что никто, соблазняя его, не обращался к его сердцу.
С Аной все не так. Без усилий она поставила его на колени. И если вдруг вздумает уйти, он так и останется поверженным.
Но она не ушла. Наоборот, мягкие губы прижались к его плоскому соску и стали осторожно его ласкать. Наслаждение обрушилось на него, и все добрые намерения пошли прахом. Он вскрикнул, погружая пальцы в ее волосы. Шпильки разлетелись в стороны, и локоны, освободившись, накрыли руки до запястьев.
Не прерывая своего занятия, Анастасия посмотрела на Лукаса. Он не сомневался в ее робости, какой она была в первый раз, когда они прикоснулись друг к другу. Она отодвинется. Извинится. Вместо этого она подмигнула.
У Лукаса приоткрылся рот, зато его мужское естество, которое уже и так вздулось от возбуждения, форменным образом зазвенело от такого нахальства. Вот он, тихий омут, – за очечками скрывалась искусительница. Лукас чувствовал это всегда и вот теперь убедился воочию. А она тем временем сместилась на другую сторону его груди и стала повторять ту же самую, чреватую взрывом эмоций ласку с противоположным соском.
– Маленькая распутница, – хрипло выдавил Лукас, зажав в руках ее голову и приближая к своему лицу. Анастасия с вызовом вскинула брови, сразив его наповал. Наклонившись, он прижался к ее губам.
В ответ она обхватила его руками за шею, поднялась на цыпочки, чтобы встретить жар его поцелуя с такой же страстью и жаждой. Выпустив из рук ее волосы, тяжелой волной упавшие ей на спину, он провел пальцами вдоль спины вниз. Она вздрогнула, но не оторвалась он его губ. До тех пор, пока он, подхватив ее под ягодицы, не приподнял ее с пола и не прижал к себе.
– Лукас, – забормотала она, прижимаясь еще теснее и обхватив его ногами.
Он нес ее к кровати. К их кровати, на которой всю оставшуюся жизнь он будет изучать каждый сантиметр тела этой женщины, чтобы она смогла испытать все удовольствия, которые он только в силах придумать.
Эта мысль его лишь подстегнула.
Лукас уложил ее и немедленно занялся платьем. Не глядя, расстегивал пуговицы и освобождал крючки. Он смотрел ей в лицо, чувствуя, как она гладит его по бокам.
Наконец, когда последняя деталь одежды была снята, Анастасия удовлетворенно вздохнула. Что-то несомненно эротичное было в том, что огонь камина согревал ее обнаженную кожу, что жар, исходящий от Лукаса, был сильнее этого огня, что ее голые груди находились в соблазнительной близости с широкой грудью Лукаса.
Он подвинул ее и улегся рядом. Последовала пауза, когда он не дотрагивался до нее, а только лежал, опершись на локоть, и смотрел. И в том, как он это делал, была такая нежность, такая теплота, что у нее на глазах навернулись слезы, накапливаясь в уголках.
– Мне хочется доставить тебе удовольствие, – прошептала она. Это был первый раз, когда она говорила такие вещи, не стесняясь.
Лукас улыбнулся в ответ:
– Ты доставляешь мне немыслимое удовольствие. Большее, чем любая другая женщина, которую я знал. Удивляюсь, откуда ты знаешь, как это делается.
Вот тут жар, который Анастасия сдерживала, окрасил щеки.
– Я вспоминаю, какое наслаждение ты даешь мне, и делаю то же самое.
Теплоту и нежность в его глазах сменило требовательное и настойчивое желание. На этот призыв ее тело отозвалось затвердевшими сосками и жаром, разлившимся между бедер.
– Как аукнется, так и откликнется, да? – Его широкая ладонь легла на ее живот.
Слишком занятая своими ощущениями, Анастасия не нашла что ответить.
– Тогда позволь, я продолжу твое образование.
Бросив на нее обжигающий взгляд, Лукас перекатился, оказавшись на ней. И в какой-то момент она почувствовала его возбуждение, вздувшуюся ткань штанов, но он тут же соскользнул вниз, потом еще ниже и еще. Он повторял все то, что она делала чуть раньше, лаская ее кожу губами, с вызывающей боль медлительностью двигаясь к соскам. Когда его горячее дыхание коснулось их, она выгнулась, вскрикнув от удовольствия.
Он хмыхнул, продолжая сосать, мять, теребить чувствительную плоть, пока ей не почудилось, что она вот-вот взорвется от наслаждения, которое пронзило каждый ее нерв и тяжело и влажно уместилось между ног.
