– Видите? Я же вам говорила!
Клара покачала головой, стряхивая лед с мехового капюшона, обрамлявшего ее лицо.
– Нет, вы не поняли. Речь шла не о вас с Беном, а о том, зачем вам понадобилось гулять по тонкому льду. А то, что с вас пришлось сдирать мокрую одежду, понимал каждый. И никто не позволил себе никаких двусмысленных разговоров о Томе и Зое и о том, что они заночевали в лесу, когда началась снежная буря. Мне потребовалось время, чтобы понять это, но теперь, думаю, я поняла. И свобода здешних нравов меня вдохновляет. - На ее губах появилась широкая улыбка. - Подумайте об этом. Здесь мы можем делать все, что хотим. Мы можем быть кем захотим. Здесь существуют только законы природы и естества.
Весь остаток дня Джульетта, бежавшая за собачьей упряжкой, размышляла о том, что думала Клара о Зое и Томе, и о намерении Клары соблазнить Медведя, которое она угадала. Джульетте вдруг стало жаль себя. Они хватали счастье обеими руками, а остальное было для них не важно. Они не позволили такой малости, как законный муж, испортить себе жизнь и встать на пути. Если, конечно, считать, что хоть у одной из них был законный муж. Возможно, что ни один из их браков не стоило принимать всерьез. И в этом случае не имело значения, что они кого-то любили или позволяли любить себя другому мужчине. Так почему бы Джульетте тоже не поддаться голосу чувства? Почему бы ей не наплевать на собственные правила? Потому что она считала недостойным пасть в объятия одного мужчины, в то время как на руке ее красовалось обручальное кольцо другого.
От этих мыслей у нее разболелась голова. Но разве роковой женщине стоило размышлять о подобных мелочах? Было ли похвально и достойно или просто глупо так следовать привитым с детства правилам? Она знала, как тетя Киббл и ее мать ответили бы на этот вопрос. Но тетя Киббл никогда не считала Джульетту хорошенькой и способной привлечь внимание мужчины. Любого мужчину, считала она, может привлечь только состояние Джульетты. Легко было стоять на твердых позициях нравственности, трезво оценивая отношения между мужчинами и женщинами, когда ни один мужчина не пытался ухаживать за тобой и добиваться тебя. Но ведь Бен ничего не знал о ее деньгах. И он считал ее красивой. Она видела свое отражение в его глазах, она замечала, что он ею восхищается, и это волновало ее, приводило в восторг, пленяло. Впрочем, все в нем волновало ее и приводило в восторг. И то, как он двигался, и то, как говорил, и то, как он принимал любой вызов и пытался сам решить любой вопрос, например, переносить свой груз, хотя мог бы этого избежать.
Ей нравились его деликатность и внимание. Она оценила то, что он не колеблясь бросился спасать ее в полузамерзшее озеро, когда она тонула. Ей нравилась его преданность усопшей жене и то, что он уважал права женщин. Ей нравилось смотреть на него, прикасаться к нему. Ей был приятен его запах.
О Господи! Она полюбила его. Внезапно Джульетта почувствовала, что кольцо Жан-Жака врезалось в ее палец, как и в ее сознание. Брак ничего не значил для Жан-Жака, но для нее он был всем. По крайней мере она так считала. Сначала боль, а позже сменившая ее ярость начали тускнеть и выветриваться из ее памяти. Она помнила, что Жан-Жак был красив, но не могла вспомнить черт его лица. А когда пыталась, память рисовала ей портрет человека, невероятно похожего на Бена Дира. И в памяти ее голос Жан-Жака тоже походил на голос Бена Дира. Но не было на свете двух столь непохожих друг на друга людей. Бен был честным и преданным, а Жан-Жак - полной противоположностью ему.
Она полюбила Бена.
О Господи! Что же ей теперь делать?
***
Первые два дня на озере Линдерман прошли в лихорадочной суете и в возобновлении прежних знакомств. Миссис Эддинггон принесла им кекс на патоке, а другие леди, которых они встречали и останавливались, чтобы с ними поздороваться, отвечали на приветствия, и они делились с ними впечатлениями от тягот путешествия. Джульетта помогала Зое и Кларе растапливать снег в больших горшках и кипятить воду для стирки. Все три женщины готовы были плакать от счастья и благодарности за то, что могли надеть чистое белье и одежду, сменить чулки и панталоны. Они проветривали свои спальные мешки, одеяла, куртки и пальто, шарфы и шляпы. Чинили свою одежду и штопали чулки. По очереди мыли голову и сушили волосы у огня.
Так как на некоторое время они зажили оседлой жизнью, то поставили свою походную печь в палатке и впервые за долгое время согрелись. Чтобы отпраздновать это событие, Клара отварила огромный двухфунтовый кусок солонины и сделала гарнир из кислой капусты. Зоя испекла кукурузный хлеб. Джульетта приготовила пирог с начинкой из сушеных яблок, что вызвало у нее прилив законной гордости. Три месяца назад она не сумела бы испечь пирога, даже если бы судьба всего мира зависела от этого. Они ели, сидя на своих походных кроватях. На них были чистые шерстяные панталоны, и чувствовали они себя много лучше, чем когда-либо после Чилкутского перевала.
– Я пыталась купить немного масла к кукурузному хлебу, - сказала Зоя, - и мне удалось его найти. Но продававший его человек запросил двадцать долларов за фунт. Я решила, что мы можем съесть хлеб с салом и джемом.
– Это чудесно, и у нас ведь есть еще солонина.
– Давайте-ка поспешим и покончим с едой. Я хочу по-пробовагь ваш пирог. Он так вкусно пахнет. И на этот раз не пригорел, - с улыбкой заметила Клара.
Они все посмотрели на клапан палатки, услышав, как кто-то зовет Джульетту. Она удивленно нахмурилась:
– Похоже, это Люк. Чего он хочет?
Было не в обычае чилкутов приходить и звать кого-нибудь из них.
– Вы высуньте голову из палатки и узнайте, в чем дело, - посоветовала Клара.
Джульетта опустила глаза на свои неприбранные волосы, струившиеся вдоль ее бесформенных красных панталон.
– Я не могу показаться в таком виде!
– Ну, значит, вы так никогда и не узнаете, чего он хочет.
– Черт возьми! - Вот она снова выбранилась, понимая, что все это влияние дурной компании. Дурная компания со смехом смотрела на нее. - Чего вы хотите? - крикнула она в сторону входа в палатку.
– У меня послание для мисс Джульетты Марч.
Брови ее удивленно поднялись.
– Что за послание?
– Оно в конверте, мисси. Я не могу его прочесть.
Изнывая от любопытства, Джульетта просунула руку в щель между клапаном и стенами палатки. От внезапно налетевшего ледяного ветра тело ее покрылось гусиной кожей.
– Слава Богу! - воскликнула она, втаскивая конверт в палатку.
На конверте твердой мужской рукой печатными буквами было начертано ее имя.
– Кто бы мог его прислать?
– Понятия не имею! - одновременно воскликнули Зоя и Клара, широко раскрывая глаза и откидываясь назад на своих походных кроватях.
